Лучины дрожь, 
 У старой ведьмы за столом сидит Ивашка, 
 Из-под рубахи светятся коленки, 
 Старуха зелье размешала в чашке, 
 Гудит огонь, лопата ждёт – обманут 
 Ивашка и сейчас умрёт навеки! 

 Но, может быть, 
 Изба на курьих ножках заскрипит от боли, 
 Припомнив, как птенцы в гнезде горели, 
 Она Ивашку выпустит на волю, 
 Покуда ведьма шепчет заклинанья – 
 Спасётся он, но это лишь догадки. 

 Пока же печь 
 Своим багровым оком не спеша мигает, 
 По мураве скребёт куриный коготь, 
 У ведьмы изо рта слюна стекает, 
 Малыш доверчиво берёт баранки... 
 Но лучше я сейчас глаза закрою! 

 А на печи 
 Иван-дурак лежит и даже в ус не дует: 
 Ещё не выросли усы, он молод, 
 Ещё кукушка долгих лет кукует, 
 Ещё кольцо на пальце у царевны, 
 Ещё он не был никаким героем! 

 Всё впереди: 
 Ночной дозор, полёт за птицею чудесной, 
 С полуконьком невиданная дружба, 
 Царёвой службы прелести, небесный 
 Огонь в руке и третье испытанье: 
 Девичьих глаз жестокий плен нежданный. 

 Но горбунок 
 Полюбит сам прекрасную девицу, 
 И обернётся принцем, сбросив шкуру, 
 Девица им, конечно же, пленится, 
 Споют им трубы, а Ивану – дудки, 
 Он навсегда останется уродцем. 

 А серый волк 
 Несёт Иван-царевича домой так нежно, 
 Как будто сына своего по крови, 
 По крови волчьей, по горячей... Снежной 
 Зимой кричала бабка повитуха, 
 Что будет счастлив маленький царевич. 

 Смеялся царь, 
 Царица плакала, ещё никто не ведал, 
 Что их последышу лежит дорога, 
 Где он отцу добудет жизнь, а следом – 
 Себе любовь, но для того придётся 
 В короткой схватке зарубить двух братьев! 

 Несётся волк, 
 Затих Иван-царевич, будто спит, на холке, 
 Но белы руки – холоднее снега, 
 Стрела калёная дрожит, и волка 
 Прервётся бег лишь у крыльца златого, 
 Царь пошатнётся, захрипев, над сыном. 

 Не плачь, малыш: 
 Я перепутал, как обычно, всё на свете, 
 И непременно маленький Ивашка 
 Ягу оставит с носом. На монете 
 Царевич профиль свой увековечит – 
 От счастья даже волк седой заплачет! 

 Да-да, теперь 
 Я вспоминаю - вышел женихом завидным 
 Иван-дурак и поумнел изрядно, 
 Царевна вскоре понесла. Обидно, 
 Наверно сделалось коню – умчался 
 Земель за тридевять на луг зелёный. 

 Ну вот, опять – 
 Не то, не так, не там, не сям, не в лад, не в жилу, 
 Да что же нам, в конце концов, за дело 
 До тех коней, волков, Иванов – было 
 Давным давно всё это и исчезло, 
 Остались песни эти вот, да сказки... 
 
1996