Я тут перед допросом, в своём обличье
Тебе о личном своем, да все отлично ведь.
И вроде не сказал бы, что душой нищ я,
Но тут лишь ощущал ногой днища
Острые камни, по кабакам не
Шатался, но трезвый ум кричал «Пока, пока» мне.
Почерк внезапно плыл, ночью устало дым
Выдыхая из легких, вдыхая бред никак не в них.
И никак не вник, что стал заурядно мнить,
Что нет любви, монетный зал здесь лишь.
Кадр за кадром в бит, и каждый – черно-белый.
А как же? Никто же не сказал, че мне делать?
Теряясь в тени ручек тысяч и листов, 
Не знал, что там, где твои ручки сейчас, пит-стоп.
И я не думал никогда, что ввиду нашей аварии
Я узнаю о полиции, так и не ставшей тварями.

Винстона дым и запах духов в СИЗО.
И я просто висну на них, висну и все. 
В полиции чувств нам дадут сколько?
Ведь я впервые в жизни не хочу успеть к сроку!

А что сейчас? Меня повяжут у твоего подъезда,
Я и сам сдамся, честно. Улыбка воплей вместо.
Душа здесь топлесс, у нас здесь собственный УК
И срок не скажут в лоб, естественно!
Скоро меня скрутят и уведут куда-то в карцер.
Стишки на стенах – дань памятным кадрам.
И я пойду по статье за эти удары пульса,
Ведь и так в клетке грудной сердечко в конвульсиях.
Ради этих минут я вырезаю прошлое кусками.
И каждый день боюсь узнать, что скоро выпускают.
А мой адвокат твердит тут о надеждах на лучшее.
Но мне роднее греть ручки в этих наручниках.
Когда у Амура в кобуре травмат.
Бэттл в уретру ваш. Это тебе все Маш.
И после того, как я читать это закончу,
Я лишь зайду за розами к Ашоту в цветочный.

Винстона дым и запах духов в СИЗО.
И я просто висну на них, висну и все. 
В полиции чувств нам дадут сколько?
Ведь я впервые в жизни не хочу успеть к сроку!