Я открываю глаза и проверяю пульс, гоняет мускул. 
Календарь роняет листы словно неряха мусор. 
Нагара нет вкуса, я чую как будто мне лет 5 а не 100, 
гляньте прошло, побило старый мой кузов. 
Устали верить в иисуса и стали верить в Иисуса 
К самому краю подошла вечерняя туса, 
Медленно сдулся и повис шар, 
Крепись брат держись там где лишь 2 слова: свобода и она. 
Медленно тикает стрелка копирует эхо, 
Краса не ли за гелик так же программирует сердце, 
А ветер поёт об одном о былом, и нам пускает салют, 
Кент смотрит в потолок как курит и кидает. Свалю я нах*р. 
Кружит крону, и день толкает плечом, 
Несётся голову он сломя, искрит сгорает свечой, 
Ты знаешь, в этом весь наш мир, судьба с*ка без лица. 
То те сумм больших пресса, то на руки два кольца и думай. 

Стоит моя провинция, 
Застыло время будто среди дня, 
Грустит моя провинция 
И захватила эта грусть меня. 
Горит земля, или бела она, 
Молчит и забывает имена. 
Горят и потухают имена. 
А мы верим и ждём, ждём, верим до конца. 

Я подниму воротник, птицу я увижу в небе, 
Улыбнусь, подожди меня, 
Ты где была птичка родная, 
Видела, что ты летая? 
Знаешь ли цену свободы, знаешь как в жизни бывает? 
Урока лёгкая рука, рубит всё с плеча. 
Пацанва молодуху губит с пьяну с горяча. 
Как сам брат? Где пропал, и кого с наших встречал? 
Знаю дела, дела, как у меня дела? 
Ветер завывает, в соснах разжигает печаль, 
Со смеху плакали, веселились и пылала коса. 
Я точно знаю, о чём все эти деревья молчат, 
Об этих днях, что горят как угли и не ходят назад, 
Призраки дней, сына. 
Вижу часто призраки дней, сына, 
Пустые в дыме тела их близко ко мне сильно. 
Смотрят сквозь меня куда то в сторону заката, 
Я им жму лапу на прощание и так же тут жду брата... 

Стоит моя провинция, 
Застыло время будто среди дня, 
Грустит моя провинция 
И захватила эта грусть меня. 
Горит земля, или бела она, 
Молчит и забывает имена. 
Горят и потухают имена. 
А мы верим и ждём, ждём, верим до конца.