Рука на плече, печать на крыльях.
В казарме проблемы, банный день, намокла тетрадь.
Я знаю зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.

В бытность мою бессловесною крошкой
С розовой лентой поверх одеяла.
Кротость во взгляде да трепет в ладошке,
Слыть ангелочком мне право давало.

О, шестикрылый святой Серафим,
Был ли он  мной или я была им.
Кротость во взгляде, да трепет в ладошке.
Слыть ангелочком мне право давало.
Как объяснили мне мир постояльцы,
С тем я вошла и страдаю за это.

Чем бы еще занялись мои пальцы,
Кабы не править пером для поэта.

О, фаворит, шустрокрылый пегас,
Кто да на ком прокатился из нас.
Чем бы еще занялись мои пальцы
Кабы не править пером для поэта.

Солнышко, солнышко, я истребитель.
Сникло крыло, отказали надежды.
Знать бы хоть после, что ты победитель,
Знавший отмщенье забвения прежде.

О, камикадзе, Гастелло, братки.
Ради чего подрывались пупки.
Знать бы хоть после, что ты победитель,
Знавший отмщенье забвения прежде.

Лысые спины, седые портреты
Третья судьба моя слева по краю.
Тянет буксир погребальной ракеты
К новым мирам отлетевшую стаю.

Ричард и прочие, Экзюпери,
К вам пополнение с грешной земли.
Тянет буксир погребальной ракеты
К новым мирам отлетавшую стаю.

Если бы крылья сменить на пропеллер,
Что изменилось бы в этом куплете?
Карлсонов грузят на траурный треллер,
Чтобы успеть к погребальной ракете.

О, шестикрылый святой серафим.
Враки, что путь мой неисповедим.
И карлсонов грузят на траурный треллер,
Чтобы успеть к погребальной ракете.