в моей жизни так много гнева, 
с тобою в ямах подчевал старых знакомых,
внимал этим невнятным девам,
объясняя себе, что все это - просто загоны.
и мы летели, скрываясь в постелях отребий
в комнатах, где воздух сжат до самых небес,
где все, что ты делаешь - все пустая трата времени,
бедная белка в колесе просто не успевает слезть
с них.
а ты запутался в своей жизни, странник,
запутался в себе, прогнил на треть: 
зашиваешь по седьмому кругу 
одну и ту же рану,
с которой хотел бы умереть,
а мне больно, я глотаю таблетки одну за одной,
но ничего не помогает, 
если вдруг попаду в ад, то вернусь за тобой,
еле перебирая гнилыми ногами.
мир, где от тебя останется только прах,
бездонная душа в периметре газовой камеры,
как оказия волшебной палочки прямо в руках,
но ты не успел сказать заклинание,
мысли - моё неистовое сияние,
тяну небесное одеяло на себя,
теперь не весть как нам стать слиянными,
если звездное небо - моя семья, а ты не с ними.
и мы снова падаем в яму,
если я не подал тебе руку, значит, твоя взяла.
я принимаю удар на себя, укрывая шаткое знамя,
пока не поразила гнилая стрела,
и я готов бы нестись на вокзал, 
кто там?
но в меня пальцем тыкает Бог. 
пусто.
он говорит:"прости, ты опоздал"
квота.
он говорит:"осталась только боль".
чувствуй.

и мы терпим, устав брыкаться, стонем.
подставив щеку мне не стать изгоем.
я открываю эту дверь с душой с щеколды,
я сдаюсь без боя.