Проявились гурии, серые как трещины
Изменили магией внутренность и внешность.
Кушай, друг мой ситцевый, вяленого лещика
Соскребай с реальности чешуи поверхность.

Томно дождик крякает по кристаллам разума
Здесь не растворяется, там не исчезает
Камни кастаньетами бряцают за пазухой
Сумерки душевные тают, тают, тают…

Под фанерой черепа, как в могиле veritas
Слово — что молчание, произнес — исчез,
Снов хитросплетения на жуках доверия,
В плоскости общения из конца в конец.

В плоскости Меркурия — атомы безумия,
Медно и отчетливо звуки режут штиль.
По экранам времени Лимб стекает струями,
Призрака значения обращая в пыль.

Образы сомнения, мифы Возрождения
На картонных крыльях ветер, вечер в никуда
В чистом сердце зеркало, блики изменения
Вдаль по измерениям — хаос, пустота.

Что тебе мерещится в этих серых трещинах -
Спелая вселенная яблоком в руке?
Чем-то прочно склеено нервное нездешнее,
Слышишь, как зовет тебя: где ты, где ты, где?

В липких сновидениях бабочка китайская,
Что-то хочет выразить древним языком.
Тайные собрания, символы дурацкие,
Серое пространство сквозь портал зудит песком.

Зреет недоверие в сфере просветления,
В теме затемнения много сорных мест.
Всё ненастоящее, тлеют впечатления,
Шарики за ролики, и гудит оркестр.

Рябь ползет по вечности полумраком клетчатым
Тамплиеры сумерек алчут главный звук.
Скромно распадаются свойства на конечности
И плывет плывет плывет по внешнему испуг…

Проявились гурии, нимфы и валькирии
Появились время, формы, вещи и плоды.
Так легко расплавится в вязком изобилии
Голоса манящие: где же, где же ты?

Грустно или радостно сквозь шаблоны ярости,
Через ритмы тяжести лунных психосфер
Светятся мгновения депрессивной благости,
Растворяя гранулы принципов и вер.

Будды улыбаются в синее безумие,
Кушают растения, жадно пьют эфир
От пилюли Вечности — к безднам слабоумия
Стоит раз попробовать — исчезает мир…