Как же тяжко в наше время созидать простому гению,
Когда любая мысль подвергается сомнению,
Все думали, что жизнь дарует людям только Бог,
Но Виктор Франкенштейн по части этой тож неплох.
Пока ты старым импотентам дарил плотские услады,
Напевая безмятежно "От Севильи до Гренады",
Я лопай и киркою полусгнивший материал
Добывал и кропотливо, словно паззл, собирал.
Я сумею изменить само течение природы,
Лишь бы только не подвел меня теперь прогноз погоды.
Ты со мною спорить вздумал? Да ты кто вообще такой?
Моё детище - шедевр! Посмотри-ка, он живой!

Минуточку, голубчик, мне что-то невдомек,
Какой вы нам пытаетесь тут преподать урок?
По-вашему, признание всех мировых светил
Возможно только через разорение могил?
Так позвольте мне, профессору, ответить вам на это:
Идея ваша безрассудна, как советская газета.
Среди народа ваша репутация - не велика,
А меня стороной обходит даже ЧК!
Ваше детище не вышло на, прошу прощенья, рожу,
И вдобавок - без мозгов, разговаривать не может!
Обвиняйте сколько влезет случай, время, людской страх,
Но за него в ответе Вы! Ведь разруха - в головах.

Как же это надоело мне, все снова заодно,
Может, хватит обо мне судить по старому кино?
Ведь по книге я начитан, у меня живой язык,
Не хватало только бабы... Ну, я ж всё-таки мужик.
А кино в сортир спустило все сюжетные интриги,
Впрочем, что я удивляюсь? Фильм всегда похуже книги.
Разве можно что-то изменить в сознаньи обывателя?
Меня все называют только именем создателя!
Но даже так я без помех сумею выиграть эту драку,
Я - оживший труп, а вы лишь в люди вывели собаку!

Абыр! Абыр! Борменталь, подай селедки,
А не то не удержусь я и порву мерзавцам глотки!
Зря протявкал ты про общую беду экранизаций,
Я - классический пример удачных кино-адаптаций.
Мы столько кошек задушили и на пОльты сдали мех,
Что протухшее мясцо вызывает только смех.
Ты еще до революции был собран из кусков,
Выходит, надо взять тебя и разделить средь мужиков.
Сейчас ты гнева пролетарского хлебнешь во всей красе,
Швондер, в ссылку эту контру! Ну, желаю, чтобы все!