Снова землю окутала ночь покрывалом тумана
И спустилась с небес тишина на невидимых крыльях.
Снова ветер баюкает травы на спящих полянах,
Снова воздух пропитан звенящей серебряной пылью.

Наступает пора колдовского всевластия ночи.
Это время несбыточных грёз и размытых видений,
Это срок измененья судеб и свершенья пророчеств,
Это час, когда жизнь обретают бесплотные тени.

Колыбелью качается месяц над сонной долиной.
Звездной сетью смирён океан на нефритовом ложе.
Чары крепкого сна безграничны и неодолимы,
И никто, и ничто до утра их развеять не сможет.

И никто, и ничто... Только чьё-то дыханье во мраке,
Только чьи-то шаги, только сердце без тени покоя,
Только чьи-то следы на песке, словно тайные знаки,
Только тихая песня парит под застывшей луною.

Лишь один, не смыкающий глаз в этой сонной вселенной,
Лишь один, кто не смел отдыхать со времён Сотворенья,
Не сумевший сквозь пальцы смотреть, как творят преступленья, 
Не желающий жертвовать сну ни минуты прозренья.

Но зовёт его шёлковой зеленью ласковый клевер,
Но манят его мягкие мхи под лесными шатрами,
В светлых рощах листва колыбельные шепчет напевы,
Искушая уставшее сердце счастливыми снами.

Но не знавший покоя привычно стряхнёт наважденье,
Но не ведавший сна усмирит обожжённую душу.
Это слишком заманчиво - броситься в бездну забвенья,
Только кто тогда станет хранить безмятежность уснувших?