Служенье муз не терпит суеты.
И суета не терпит муз служенья.
Они обречены всегда на пораженье
В те дни, когда вокруг снуют кроты.

Как трудно в мертвой глине прорастать,
Как сложно в бурном прорастать потоке!
О жизни не скорбеть, как о тюремном сроке.
И чистоты своей не предавать.

Как нелегко пытаться говорить
В стране, где люди слышат только мертвых!
Стать лезвием ножа, о все страданья тертым,
И не сломать себя, а заострить.

И, заострив, не резать пирога,
А надрезать нарывы и болячки.
И души, исколов, вытаскивать из спячки.
И выбивать клинки из рук врага.

И, зная, что останешься один,
По-прежнему стремиться на вершину,
Поняв, что нет пути обратного в долину
Увидевшему свет небесных льдин,

Что глупо жить в стране великих книг
И обожать бульварные романы,
Бояться быть большим на родине титанов,
В дилемме «бык-Юпитер» выбрать «бык»,

Считать богатство признаком ума
И верить зебрам, написавшим книгу,
Где говорится, что они потомки тигров,
Могучих и влиятельных весьма.

Прости ж судьбу за раны и терновник,
За грязь в лицо из-под колес карет.
Поэт у нас всегда был больше, чем поэт,
Но меньше, чем какой-нибудь чиновник.