…Несколько песен у меня таких своеобразных в том отношении, что они не являются или почти не являются балладными, т.е., у них нет какого-то развития сюжета, рассказа о каких-то развивающихся событиях. Они являются как бы зарисовками одной какой-то детали, одного предмета, как художники работают над картиной, рисуя эскизы, этюды. Это тоже этюды, такие всякие-разные. Так и называются: «Этюд на кухне», «Этюд в сумерки»…Вот я сейчас несколько этюдов спою.
…«Этюд на кухне», если уж речь о нём зашла. О чём этот этюд? Вот о чём. Историю я всё время одну и ту же рассказываю, но она одна и та же, в общем-то, и была, так что извините, если кто слышал. Я однажды решил, что сегодня меня должна посетить муза, и я что-то такое выдам. И я быстренько закруглил свои вечерние домашние дела, взял канц. принадлежности, ушёл на кухню, закрыл за собой дверь, и пока все домашние спали, я ждал, когда же она, наконец, придёт. Не знаю, что с ней там случилось, во всяком случае, она так и не пришла. А поскольку назавтра надо было рано идти на службу, и мне уже спать почти не оставалось, я озверел на неё и от такой хорошей спортивной злости написал о том, как я не написал песню. Получился такой этюд.

Этюд на кухне
В.Ланцберг

Пока не стаял, не сгорел, –  
закрыться в кухне и – к столу, 
и ждать, не скоро ли   
нагрянет благодать.   
А на окне десяток стрел,  
что гордо носят имя «лук»,  
и в этом горечь есть,   
а проку не видать.   (Dm)

А за окном всё фонари
в тумане призрачно парят
рекламой насморка,
а мне – рекламой сна.
А ночь и стает, и сгорит,
и лишь огарок фонаря
в копчёный мартовский
сугроб воткнет она.

А что с тетрадным тем листком?
Он пуст и нет на нём лица,
все так же истины туманно-далеки,
ведь я ж, пожалуй, не из тех,
кто крест свой тащит до конца –
хоть до утра,
хоть до стиха,
хоть до строки…

1976