Сколько б ты ни прожила, сколько я ни проживу,
разве в сказке наяву мы когда-нибудь бывали?
Но сегодня мы с тобой побывали наяву
во хрустальных деревах на Сиреневом бульваре.

И безмолвствовал вокруг город, словно неживой,
и как будто два крыла распахнулись за плечами,
и сиреневая грусть обрамляла облик твой,
и саднило мне гортань от сиреневой печали.
от сиреневой печали.
от сиреневой печали.

Это, верно, сон - но мы разучились верить снам.
Да, конечно, это все - лишь на оттепель морозец.
Но дозволь мне полагать, что дарует чудо нам
некий сказочник-чудак, некий чародей-уродец.

Это он, конечно, он, силой чудною влеком,
верой чудною храним, жаждой чудною палимый,
опустился на бульвар - и сиреневым ледком,
как перчаткой, обтянул каждый пальчик тополиный.

Далеко ль, недалеко ль нам до Страшного суда -
но, пока подлунный мир в роковой не сгинул сваре,
как хотел бы я с тобой заблудиться навсегда
во хрустальных деревах на Сиреневом бульваре!

Но, связав на краткий миг нас одною бечевой,
наша жизнь за часом час эту ночь перелистает,
все расставит по местам, не оставит ничего -
все растает поутру,
все растает,
все растает...