Голубь пролетел под куполом сельского храма,
Утром рано он наблюдал за ним обрадованно,
Выйдя за церковную ограду, он ждал чудес,
Под синевой небес звал его отец-лес.

Запах тех мест: рощи,луга и пашни,
Его рука их соберёт в наброске карандашном,
Русские сказки в народе полны дремучих тайн,
И по полям их бродит чёрная жуть, читая...

Федя любил литературу,
Много пил чай, много курил и много думал,
Он вспоминал, как мама умирала от чахотки,
Вот от чего её лицо запомнилось так чётко.

Снова зачёркнуто то, что писал с весны,
И отца, наверное, убили крепостные,
Мимо прохожие плыли по мостовым,
Сквозь густой морозный дым, в лапы беды.

Тут очень пьют под музыку вечерних вьюг,
Вечный порочный круг, Санкт-Петербург,
Бедные люди, белые ночи,
Звуки прелюдий, россыпи многоточий...

И вдруг всё кончилось: сорок девятый год,
И кто-то тянет, кто-то ведёт на эшафот,
Ещё живой, но ветер смело хлещет по лицу,
Он ждал расстрела на Семёновском плацу...

В кандалах,впереди сибирский тракт,
Там где горит любовь,там отступает страх,
До Сибири, до острога,Крест - это дорога,
Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.

В кандалах, впереди сибирский тракт,
Там, где горит любовь, там отступает страх,
До Сибири, до острога Крест это дорога,
Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.

Там где нары в два этажа,среди каторжан,
Где взгляд людей ничего не выражал,
Он ждал, он жадно вглядывался в лица с чёрным ртом,
Потом он вспомнит и запишет всё про мёртвый дом.

О том бездонном горе клеймённых и отверженных,
Лишившихся имён, вцепившихся в надежду,
О том, что между ними есть способные простить,
О том, что белые одежды нужно уметь носить.

Осилит этот путь идущий,
И пусть в конце он упадёт в приступе падучей,
Поручик Достоевский узнает свой народ,
Тот, кто идёт этой дорогой, для мира идиот.

И Родион потом пришьёт петлю к подкладке,
Украдкой глядя, как старуха возится с укладкой,
Уплаты требует долги, черный потолки,
Её намёки колки, её руки так тонки...

Игрок поставит всё и потеряет на рулетке,
Своей рукой оставит на полях пометки,
Даст медную монетку озябшей попрошайке,
В одном шаге от счастья вдруг произнесёт: "Прощайте!"

И вальс ветров приподнимет полы пальто,
Не оглянувшись даже он скажет: "Всё не то..."
И он пойдёт разглядывать тот потолок и трещины,
В огромной комнате вдвоём у трупа женщины.

В кандалах,впереди сибирский тракт,
Там где горит любовь,там отступает страх,
До Сибири, до острога,Крест - это дорога,
Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.

В кандалах, впереди сибирский тракт,
Там, где горит любовь, там отступает страх,
До Сибири, до острога Крест это дорога,
Мальчики на улицах найдут и потеряют Бога.