В окна заглядывает стужа словно бледный всадник.
Заклятый ужас серых зданий с глазницами окон
С порога рушит мое скомканное "безсознание"
расползается ситцевый кокон 
Небо висит свинцовым блоком над городом дивным 
Где мостовые словно петли расписанных галстуков
Лиловый тополь растопырил голые бивни
Нас позабыли в сонной клетке разбитого разума

Никогда не ходи на болкон, 
не буди моей комнаты - храма 
Начинай говорить с потолком, 
в нелюдимых исколотых ранах 

Ангелы в кухне гремят посудой,
Алые буквы кривят рассудок
Засыпает неоновый лес...

Мне снился сон, мы пили кьянти в заброшенном доме,
Средь мертвецов, ты была в платье бардового цвета
Мое суровое лицо в твоих белых ладонях, 
Запястья детские, что тоньше березовых веток,
Ты опьяненная читала Булгакова вслух, 
не глядя в книгу, ибо знала ее наизусть, 
ты утопала в мириадах угаданных букв,
А ливень виновато падал на розовый куст

Растворяется сон мутный.
В одеялах кровавых морей
Необъятных лесов кудри
Шелестят над кроватью моей

Лощиной сонную лежит в туманах
Черная комната твоих опечаленных глаз
Церковный колокол неистовый гремит над садом. 
И листья - призраки танцуют свой прощальный вальс

Вновь словно каменный безмолвно замер горизонт 
В воспоминаниях Одесские улицы чудные
Но с потолка на меня смотрят глаза мертвецов 
И тянут в гниющих ладонях, резвые пули - жемчужины
Вязаным кружевом сплетается иней на стеклах
В масленной луже рассветает январское небо
Вновь моя кисть рисует красками линий поблеклых
А между строк еще горит Орлеанская Дева