Мы сидели с тобой под старой сосной 
Поутру на лесной опушке,               
Над моей головой в хвойной кроне густой
Раздавалось пенье кукушки.
Птицу вещую тут я решил спросить:                
«Ты поведай мне, не тая,   
Сколько парней у зазнобы моей  
Было всего до меня?»  

Куковала серая кукушка,      
Двадцать, тридцать, сорок, двести пять! 
Я, наивный, думал, ты не шлюшка,
Оказалось – форменная блядь! 

Вот прошёл первый час, мой задёргался глаз, 
Знать, кукует она что-то долго.
Птица спела «ку-ку» триста с нихуем раз, 
Точно леший за хвост её дёргал. 
Триста с нихуем морд – это ж, сука, рекорд, 
Казанова икает в гробу! 
Ай-яй-яй, ой-ёй-ёй, я ж, ребята, живой 
USB-концентратор ебу!  

Куковала серая кукушка,      
Двадцать, тридцать, сорок, триста пять! 
Я, наивный, думал, ты не шлюшка,
Оказалось – конченная блядь! 
  
Солнце встало в зенит, я заплакал навзрыд, 
А кукушка орёт, как замкнуло, 
Это всё страшный сон, и в кого ж я влюблён, 
Ей дивизия целая вдула!
 Во всём теле мандраж, ни хуя ж себе стаж! 
Ты, наверно, нечистая сила! 
Я смотрю на тебя и шепчу «Отче наш», 
Знать бы, чем ты меня заразила.  

Куковала серая кукушка 
Очень много раз, не сосчитать! 
Я, конечно, думал, что ты шлюшка, 
Но не знал, что ты такая блядь!  

Халялей еще непосчитанных сколько
Скажи, кукушка, пропой.
От таких вот цифр астраномических
Жутко мне стало, с горя ушел в запой
В запой...

Разгорался закат, это был адский ад, 
На закате кукушка охрипла, 
Я упёр в горизонт свой невидящий взгляд,
А внутри сердце к жопе прилипло.
Вещей птице хана, надорвалась она 
И упала, мёртвая, вниз, 
С той поры под сосной я сижу весь седой, 
И меня ненавидит «Гринпис». 
 
Куковала серая кукушка, 
Так и не смогла докуковать, 
Нет, родная, ты не просто шлюшка, 
Ты, в натуре, супер-мега блядь!
  
Ты не издевайся над природой 
И не рушь лесную благодать, 
Если встретишь ты в лесу кукушку –
Не проси её хуи считать!