Заратустра  спустился один с горы,
и никто не повстречался ему.

Но когда вошел он в лес,
перед  ним  неожиданно  предстал старец,
покинувший  свою  священную  хижину,  чтобы  поискать кореньев в лесу.

И так говорил старец Заратустре:

"Мне не чужд  этот  странник:  несколько  лет  тому  назад
проходил он здесь.
Заратустрой назывался он;
но он изменился.

Тогда  нес  ты свой прах на гору; неужели теперь хочешь ты
нести  свой  огонь  в  долины?
Неужели  не  боишься  ты
кары поджигателю?

Да,  я узнаю Заратустру.
Чист взор его,
и на устах его нет отвращения.
Не потому ли и идет он, точно танцует?

Заратустра   преобразился,
ребенком   стал   Заратустра,
Заратустра проснулся:
чего же хочешь ты среди спящих?

Как  на  море,  жил  ты в одиночестве,
и море носило тебя.
Увы! ты хочешь выйти на сушу?
Ты хочешь снова сам таскать  свое тело?"

Заратустра отвечал: "Я люблю людей".

"Разве  не  потому,  -- сказал святой, -- ушел и я в лес и пустыню?
Разве не потому,
что и я слишком любил людей?
Теперь люблю я Бога:
людей не люблю я.
Человек  для  меня слишком несовершенен.
Любовь к человеку убила бы меня".

Заратустра  отвечал:
"Что говорил я о любви!
Я несу людям дар".

"Не давай им ничего, -- сказал святой. -  Лучше  сними  с них  что-нибудь
и неси вместе с ними --
это будет для них всего лучше,
если только это лучше и для тебя!
И если ты хочешь им дать,
дай им не больше милостыни
и еще заставь их просить ее у тебя!"

"Нет, -- отвечал Заратустра, --
я не  даю  милостыни.
Для этого я недостаточно беден".

Святой стал смеяться над Заратустрой
и так говорил:
"Тогда постарайся,
чтобы они приняли твои сокровища!
Они недоверчивы к отшельникам
и не верят, что мы приходим, чтобы дарить.

Наши шаги по улицам звучат для них
слишком одиноко.
И если они ночью,  в своих кроватях,
услышат человека,
идущего задолго до восхода солнца,
они спрашивают себя:
куда крадется этот вор?
Не ходи же к людям и оставайся в лесу!
Иди лучше к зверям!
Почему не хочешь ты быть, как я, --
медведем  среди  медведей,
птицею среди птиц?"

"А что делает святой в лесу?" --
спросил Заратустра.

Святой отвечал:
"Я слагаю песни и пою их;
и когда я слагаю песни,  я  смеюсь,
плачу и бормочу себе в бороду:
так славлю я Бога.
Пением, плачем, смехом и бормотанием
славлю я Бога,  моего Бога.
Но скажи, что несешь ты нам в дар?"

Услышав эти слова,
Заратустра поклонился святому и сказал:
"Что мог  бы  я  дать  вам!
Позвольте  мне  скорее уйти,
чтобы чего-нибудь я не взял у вас!" --
Так  разошлись  они  в  разные стороны,
старец и человек, и каждый смеялся,
как смеются дети.

Но  когда Заратустра остался один, говорил он так в сердце своем:
"Возможно ли это!
Этот святой старец в своем лесу
еще не слыхал о том,
что Бог мертв".