Иван Вишневский: "Сергей Александрович Есенин – это тайна. 

Его стихи абсолютно совершенны. Я знаю, что в наше время существует ряд людей, которые, исходя из каких-то идеологических, этнических и прочих побуждений, отказывают Сергею Александровичу в величии. Но даже они тайно признают удивительную, небывалую гениальность этого человека. Да и просто ли человека? 

Подростковые, ранние юношеские стихи Есенина вовсе не были гениальными, а были почти графоманскими. Совершенно невозможно было представить себе, что из таких ученических виршей, не интересных ни по форме, ни по содержанию, вырастет величайший мастер, религиозный философ. Однако произошло преображение – кстати, так называется одна из есенинских поэм. Происходит оно безо всякого периода, в котором было бы видно ученичество: вот здесь Есенин писал ещё слабые стихи, а тут начал писать мощные. Просто в одночасье он стал гением. В религиозной традиции это называется снисхождением Святого Духа. Иногда такое чудо бывает явленно людям и Есенин, безусловно, и есть такое чудо. 

Мне представляется, что в нём помимо личности «просто человека» жила и некая великая духовная сущность. Собственно, для того, чтобы разобраться в тайне Есенина, лучше всего обратиться к его поэзии и его словам о самом себе. Сам он себя называл «божья дудка», то есть чётко осознавал свою роль: он – транслятор некоего великого сверхчеловеческого знания и чувствования. Также Есенин мог назвать себя «небесный барабанщик». А Георгий Васильевич Свиридов одно из своих величайших сочинений, написанных на стихи Есенина, назвал «Светлый гость». Сам Есенин, конечно, в стихотворении «Светлый гость» имел в виду Христа. Но уже Свиридов и мы вслед за Георгием Васильевичем так называем самого Есенина. 

Ещё одно свидетельство чудесного, неземного происхождения поэта Есенина – это то, что великие мира сего склонялись перед ним. Он был вхож и в царскую семью и на равных общался с высшими вельможами советской власти. То есть эти люди, облечённые властью земной, может быть, не отдавая сами себе в этом отчёт, признавали за Есениным некое небесное верховенство. 

Некая особость, необычность, нездешность Есенина являет себя практически во всей его поэзии. Дело в том, что поэзия вообще и русская в частности очень часто позиционирует лирического героя как человека гордого. «байронического». Порой даже демонического. И таковы многие произведения и Пушкина, и Лермонтова, и ряда других поэтов. А уж время Есенина, Серебряный век, сплошь был таким. Вместо достоевского «Смирись, гордый человек» повсюду аксиомой звучало «Восстань, гордый человек» – восстань против Бога, восстань против самой природы. А Есенин пишет: 
Всё встречаю, всё приемлю, 
Рад и счастлив душу вынуть. 
Я пришёл на эту землю, 
Чтоб скорей её покинуть. 

Это ранний Есенин, а в последнем году своей земной жизни Сергей Александрович написал: 
Счастлив тем, что целовал я женщин, 
Мял цветы, валялся на траве 
И зверьё, как братьев наших меньших, 
Никогда не бил по голове. 

Это декларативно не пафосное приятие мироздания. Это абсолютно нетипично для поэта. 

А отношение Есенина к женщине… Ведь другие наши великие, наряду с проникновенными и тёплыми строками и строфами в адрес женщин написали немало едкого, злого, а порой даже и грязного. Для Есенина это совершенно невозможно. Даже в «Москве кабацкой», в стихотворении, в котором есть такие достаточно жуткие строки: 
Излюбили тебя, измызгали, 
Невтерпеж! 
Что ж ты смотришь так синими брызгами, 
Иль в морду хошь? 
финальные слова таковы: 
К вашей своре собачей 
Пора простыть. 
Дорогая, я плачу, 
Прости... прости... 

Думается, что недаром Есенин был послан нам в канун революции – события торжественного, великого, но и страшного. Такой гений должен был явиться, чтобы объяснить нам смысл эпохи. Потому что если бы мы остались только с «Окаянными днями» Бунина или агитационными стихами Маяковского, мы не узнали бы настоящего космического смысла революции. Есенин в революционных поэмах явил нам высший, вселенский смысл революции. Но он же и рассказал нам о том, как нужно относиться к разным и чисто политическим революционным течениям. В пьесе «Страна негодяев» он заклеймил интернационалистский подход к революции, подход Троцкого и его подельников, и воспел русский коммунизм. 

Но главное, конечно, в творчестве Есенина то, что он явил нам удивительную красоту мира. Так это не сделал кроме него, пожалуй, никто. Этим он противоположен всем гностическим, манихейским и прочим сатанинским течениям, мир отрицающим. Понятно, что сейчас в мире торжествует как раз такого рода философские и художественные течения, которые воспевают смерть, бессмысленность, хаос. И, соответственно, хаос они на земле и создают. Их цель – разрушение. Есенин же, восхищаясь красотой мира, тем самым становится воином на поле великой философской религиозной битвы. Кстати, он и был воином. В годы Великой Отечественной войны солдаты из рук в руки передавали томики Есенина, переписывали стихи в тетр