А судьи кто? — За древностию лет 
К свободной жизни их вражда непримирима, 
Сужденья черпают из забытых газет 
Времен Очаковских и покоренья Крыма; 
 Всегда готовые к журьбе, 
 Поют всё песнь одну и ту же, 
 Не замечая об себе: 
 Что старее, то хуже. 
Где? укажите нам, отечества отцы, 
Которых мы должны принять за образцы? 
 Не эти ли, грабительством богаты? 
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве, 
Великолепные соорудя палаты, 
Где разливаются в пирах и мотовстве, 
И где не воскресят клиенты-иностранцы 
Прошедшего житья подлейшие черты. 
Да и кому в Москве не зажимали рты 
 Обеды, ужины и танцы? 
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен, 
 Для замыслов каких-то непонятных, 
 Дитёй возили на поклон? 
 Тот Нестор негодяев знатных, 
 Толпою окруженный слуг; 
Усердствуя, они в часы вина и драки 
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг 
На них он выменил борзые три собаки!! ! 
Или вон тот еще, который для затей 
На крепостной балет согнал на многих фурах 
От матерей, отцов отторженных детей? ! 
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах, 
Заставил всю Москву дивиться их красе! 
 Но должников не согласил к отсрочке: 
 Амуры и Зефиры все 
 Распроданы по одиночке! ! 
Вот те, которые дожили до седин! 
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи! 
Вот наши строгие ценители и судьи! 
 Теперь пускай из нас один, 
Из молодых людей, найдется — враг исканий, 
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин, 
В науки он вперит ум, алчущий познаний; 
К искусствам творческим, высоким и прекрасным, 
 Они тотчас: разбой! пожар! 
И прослывет у них мечтателем! опасным! ! — 
Мундир! один мундир! Он в прежнем их быту 
Когда-то укрывал, расшитый и красивый, 
Их слабодушие, рассудка нищету; 
 И нам за ними в путь счастливый! 
И в женах, дочерях — к мундиру та же страсть! 
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся? ! 
Теперь уж в это мне ребячество не впасть; 
 Но кто б тогда за всеми не повлекся? 
Когда из гвардии, иные от двора 
 Сюда на время приезжали, — 
 Кричали женщины: ура! 
 И в воздух чепчики бросали!