Она торгует на рынке, пирожками в разнос.
Равнодушные скулы, набок свернутый нос.
Ее законный муж пьяный, глупый медведь.
Упер приклад в пол и потолок покрасил в медь.
Сейчас у нее ухажер, сутулый как цапля.
Но главное не бьет ее, когда кривой как сабля.
Читает вслух стихи ей: Бродский, Мальденштам.
Водит в кино и в паспорте готов поставить штамп.
Малой на улице сам по себе как подорожник.
Он не боится никого, ведь у него есть ножик.
Его тошнит от пирогов, он ненавидит стихи. 
А поп с которым он бухал, простил ему грехи.

Волчонок вырастит волком и будет рвать псов. 
Он понимает слово "боль".
Не знает слово "любовь". 
Это не Маугли, ты смотришь на угли. 
Это для ангелов он сжег сигнальные огни.

Чертит полосы, соль на щеках. 
Треплет волосы. Ветер в облаках. 
Поют птицы , ангелы с ними. 
Когда-нибудь мы станем другими.

Мать умерла и он в запой ушел по тяжкой. 
Спирт осетинский, цыганская черняшка. 
Внезапно трезв при памяти в своем уме. 
Пришел в военкомат: «Хочу служить своей стране» 
Боялись все после отбоя ,в лесу у речки. 
Втихую вмазывались, промедолом из аптечки. 
Он отказался и когда их резали, ночью.
Поднял тревогу, автоматной очередью. 
Чтоб не качалась лодка, надо стереть память. 
Сейчас стабильно все, не разжигайте пламя. 
Горели люди в танках, факелами плавился воздух. 
Последний новый год, он встретил в Грозном.

Волчонок вырастит волком и будет рвать псов. 
Он понимает слово "боль".
Не знает слово "любовь". 
Это не Маугли, ты смотришь на угли. 
Это для ангелов горят сигнальные огни.

Чертит полосы, соль на щеках. 
Треплет волосы. Ветер в облаках. 
Поют птицы , ангелы с ними. 
Когда-нибудь мы станем другими.