Но давайте теперь ближе рассмотрим пти­цу и лилию, у которых мы должны учиться. Птица молчит и ждёт: она знает, вернее, ве­рит — верит несомненно и твёрдо, что всему своё время, поэтому птица ждёт; но она знает, что нельзя знать время и день, когда будет то, что будет, и потому она молчит. Это, конеч­но, случится в благоприятное время, — гово­рит птица, впрочем — нет, птица не говорит этого, она молчит; но её молчание — гово­рящее, и её молчание говорит, что она в это верит, и поскольку верит, молчит и ждёт. Но приходит мгновение, и молчащая птица по­нимает, что вот настало мгновение, и поль­зуется им, и никогда не бывает разочарова­на. Так же и лилия: она молчит и ждет. Она не спрашивает с нетерпением: «Когда насту­пит весна?» — потому что знает, что весна наступит в благоприятное время, и знает, что было бы менее всего полезно, если бы ей было позволено самой определять срок на­ступления времён года; она не говорит: «когда же, наконец, будет дождь?», или «когда же, на­конец, будет солнце?», или «слишком уж нын­че дождливо», или «нынче уж больно жарко»; она не спрашивает о том, каким будет лето в этом году, сколь долгим или сколь коротким: нет, она молчит и ждёт — так она проста; но она никогда не обманывается, обмануться ведь может лишь умная сообразительность, но не простота. Простота не обманывает и не обманывается. Но приходит мгновение, и когда оно приходит, молчащая лилия пони­мает, что вот настало мгновение, и пользу­ется им. О вы, глубокомысленные учителя простоты, можно ли, говоря, попасть в «мгно­вение»? Нет, попасть в мгновение можно только в молчании: ведь пока говоришь хотя бы одно только слово, уже упускаешь мгно­вение; мгновение есть только в молчании. И потому человеку столь редко случается вер­но понять, что настало мгновение, и пра­вильно воспользоваться им, — потому что он не умеет молчать. Он не умеет молчать и ждать, — этим, пожалуй, объясняется то, что для него мгновение и вовсе не наступает; он не умеет молчать, — этим, пожалуй, можно объяснить то, что он не замечает мгновения, когда оно для него приходит. Ведь мгнове­ние, прекрасно беременное своим богатым смыслом, не сообщает о себе заранее, не воз­вещает о своём приходе, да и приходит оно слишком быстро, так что не остаётся ни мгно­вения времени, чтобы упредить его приход; не приходит оно с шумом или тревожным криком, не придаёт себе значительности чем-то внешним по отношению к нему самому, нет, оно приходит тихонько, идёт легчайшей поступью, легчайшей на свете походкой, ведь оно лёгкой поступью приходит неожиданно, подкрадываясь неслышно сзади; потому нуж­но быть в полном молчании, чтобы заметить: «вот оно», — а в следующее мгновение оно уже ушло; и потому нужно быть в полном молчании, чтобы тебе удалось им восполь­зоваться. А ведь всё зависит от мгновения. И несчастьем в жизни, пожалуй, подавля­ющего большинства людей является то, что они никогда не замечают мгновения, так что вечное и временное в их жизни всегда оказываются разделены, — и почему? — по­тому что они не умеют молчать.

Сёрен Кьеркегор, "Беседы".