Раскинула ты в небе звездные сети,
В танце снега не видя меня.
За горизонтом птицы рассвета
Встречают рождение дня…
Протянули деревья черные руки, 
Застывшие в вечной мольбе.
С хрустального неба снежинками звуки
Падают в руки тебе,
Моя госпожа…

Я клялся ночи с глазами бездонными,
Что умер тогда – на развалинах дома.
Клялся ночи глухой, ночи отчаяния – 
А в спину смеялось дымное пламя…
Хохотали рыжие космы факелов в спину,
А мы стояли на площади и говорили.
В гулкую тьму опустевших домов смеялись,
А клялся им и тебе, что ничего не осталось…

Я клялся, что небо окрасится алым,
Всей пролитой крови стыдясь.
Я видел, как ты на коленях стояла 
И пела в серую даль…
Я видел тебя там, где память о боли
И боль от памяти – вместе…
В расписных черепков прихотливых изломах
Кровь – твоя или ветра?..
Зеленое платье в темной пыли,
Глаз твоих ясные звезды…
На мертвую землю падают слезы –
Неба или твои,
Моя госпожа?..

Я клялся – и счастлив был, местью одной лишь дыша.
«Я умер! – кричал я во тьму и жестоко смеялся. –
Меня больше нет!» - только знаешь, моя госпожа…
Я остался.

Я видел тебя в окровавленном небе
И в пепельной боли руин –
А ты стоишь здесь и смотришь в глаза мне
В венке из весен и зим…
Моя госпожа...