Нас единицы, нас миллионы,
Чужие мужья, чужие жены.
Мы неприкаянны, мы непричастны,
Вместе не счастливы, врозь — несчастны.

Вместе не связаны, врозь — неразлучны,
Ничем не обязаны благополучию.
Чем голос слабее, тем громче зовы,
Хрупкие пальцы ломают оковы.

Носим в себе несгоревшее сердце,
Но на снегу нам не согреться.
Боже, не дай нам забыть и забыться,
Нас стерегут наши прежние лица.

Ждут, что приклеятся мертвые маски,
Чтобы стереть и звуки, и краски…
Ждут, что приклеятся мертвые маски,
Чтобы стереть и звуки, и краски…

Мы недоступны, нас недостойны,
Жизнь превращаем в тихие войны.
Нас миллиарды, мы пчёлы и соты.
Время диктует, с кем ты и кто ты.

Прорубь зрачка, застывшее фото.
Мозг закипает от порванной ноты.
Боже, не дай нам забыть и забыться,
Нас стерегут наши прежние лица.

Нас единицы, нас миллионы,
Чужие мужья, чужие жены.
Мы неприкаянны, мы непричастны,
Вместе не счастливы, врозь — несчастны.

Вместе не связаны, врозь — неразлучны,
Ничем не обязаны благополучию.
Чем голос слабее, тем громче зовы,
Хрупкие пальцы ломают оковы.

У нас есть в себе несгоревшее сердце,
Но на снегу нам не согреться.
Боже, не дай нам забыть и забыться,
Нас стерегут наши прежние лица.

Ждут, что приклеятся мертвые маски,
Чтобы стереть и звуки, и краски…
Ждут, что приклеятся мертвые маски,
Чтобы стереть и звуки, и краски…