Композиция 60. Лунная соната для фортепиано (1993)

Когда я что-то придумал, я как-то сразу уловил некоторый намёк на «Лунную» Бетховена, на её 1-ю часть, точнее. А потом стал «крутить» эту мысль дальше и подумал: а почему, собственно, нельзя назвать моё сочинение тоже «Лунной сонатой». Ну, а когда это название связалось с моей музыкой, то, естественно, всё пошло и дальше и легче — уже появился какой-то момент, обозначивший нужные мне рамки, какое-то обозначение даже жанра…

И, конечно, мне хотелось, чтобы в этом произведении была не одна идея. Это слишком просто — минималистическое сочинение с одной эмоциональной идеей, когда с первых 3 тактов ты сразу начинаешь понимать, что происходит и что будет дальше, и на этом всё! В своей сонате я решил пополемизировать немножко с Бетховеном, то есть если слушатель, сидящий на концерте, будет знать, что сейчас прозвучит «Лунная соната» и услышит некоторую отдалённую связь с Бетховеном, то он будет думать, что всё так будет и дальше. Ни черта подобного! Нет! Дальше так я не делаю. Ведь, если говорить о программе бетховенской сонаты, точнее, этой её 1-й части — так что там: примитивно говоря, томные вздохи, мечты и  никаких активных действий — Бетховен просто хочет находиться в каком-то непроизводительном состоянии, так скажем. И тут я делаю очень крутой поворот, очень большое накопление какой-то энергии, которая в момент кульминации выливается в совершенно иную материю и в том числе, и в иной звукоряд гармонический, и, конечно, в совершенно иную ритмику — абсолютно контрастный момент, и всё это именно в момент кульминации, который совершенно не схож ни с чем у Бетховена. И вот в этом мне и представляется как раз индивидуальное структурное решение моей «Лунной сонаты»: здесь происходит тот «икт», который я противопоставляю, можно сказать, Бетховену, то есть все его «мечтания» и какие-то «бесплодные вожделения», они у меня выливаются, так сказать, во что-то реальное, в этот реальный «икт»…

Но, вообще-то, эта музыка очень абстрактна, и искать какие-то чёткие параллели с жизненными явлениями здесь не следует. Просто по идее, по мысли, мне показалось, что Бетховену не хватило в его «Лунной сонате» именно такого развития, хотя это, парадоксально, конечно, звучит: «Бетховену не хватило». Он, конечно, как хотел, так и сделал, но в моём понимании могло быть и другое решение и именно в жанре 1-й части его «Лунной сонаты», то есть в её пределах можно было чего-то добиться и другого, так скажем.
А в конце — после кульминации — идёт маленькая репризка. Здесь всё успокаивается, естественным образом и повторяются некоторые начальные аккорды…

Фактура у меня вся основана на остинатной фигуре — это аллюзия, но только у Бетховена триоли, а у меня квинтоли, так что есть и в этом некоторая разница. Всё абсолютно выдержано на органном басу от начала и до конца, кроме опять же кульминации, или, вернее, — подхода к ней, когда от звука «ре» всё начинает уходить в бас и сокращаются все длительности.

Звуковой материал выстроен только по слуховому ощущению. Ну, единственно что — это, конечно, идея накопления 12-звучия — она здесь имеет место, потому что повторять близко одни и те же звуки или дублировать — это нехорошо. Вот, когда близко к кульминации подходим, то в её громадных аккордах, конечно, уже могут быть дублировки, потому что просто не хватает новых звуков. Кстати, тут возник один звуковой эффект, о котором я вроде тогда и не предполагал —  это особая выразительность каждого аккорда: вот он тянется и поскольку ничего не происходит, то естественно, прислушиваешься к тому, как он звучит, и оказывается — в каждом аккорде есть свои обертоновые биения, которые очень интересно слушать. Я об этом не думал, скажу честно. Но когда стали играть сонату, то вот где-то на 2-м или на 3-м прослушивании, я понял, что самая, так сказать, прелесть и красота этих аккордов, она именно в том, что они выдерживаются, и ты начинаешь буквально купаться в их обертонах.