Старушка милая,
 Живи, как ты живешь.
 Я нежно чувствую
 Твою любовь и память.
 Но только ты
 Ни капли не поймешь -
 Чем я живу
 И чем я в мире занят.
 
 Теперь у вас зима.
 И лунными ночами,
 Я знаю, ты
 Помыслишь не одна,
 Как будто кто
 Черемуху качает
 И осыпает
 Снегом у окна.
 
 Родимая!
 Ну как заснуть в метель?
 В трубе так жалобно
 И так протяжно стонет.
 Захочешь лечь,
 Но видишь не постель,
 А узкий гроб
 И - что тебя хоронят.
 
 Так будто тысяча
 Гнусавейших дьячков,
 Поет она плакидой -
 Сволочь-вьюга!
 И снег ложится
 Вроде пятачков,
 И нет за гробом
 Ни жены, ни друга!
 
 Я более всего
 Весну люблю.
 Люблю разлив
 Стремительным потоком,
 Где каждой щепке,
 Словно кораблю,
 Такой простор,
 Что не окинешь оком.
 
 Но ту весну,
 Которую люблю,
 Я революцией великой
 Называю!
 И лишь о ней
 Страдаю и скорблю,
 Ее одну
 Я жду и призываю!
 
 Но эта пакость -
 Хладная планета!
 Ее и Солнцем-Лениным
 Пока не растопить!
 Вот потому
 С больной душой поэта
 Пошел скандалить я,
 Озорничать и пить.
 
 Но время будет,
 Милая, родная!
 Она придет, желанная пора!
 Недаром мы
 Присели у орудий:
 Тот сел у пушки,
 Этот - у пера.
 
 Забудь про деньги ты,
 Забудь про все.
 Какая гибель?!
 Ты ли это, ты ли?
 Ведь не корова я,
 Не лошадь, не осел,
 Чтобы меня
 Из стойла выводили!
 
 Я выйду сам,
 Когда настанет срок,
 Когда пальнуть
 Придется по планете,
 И, воротясь,
 Тебе куплю платок,
 Ну, а отцу
 Куплю я штуки эти.
 
 Пока ж - идет метель,
 И тысячей дьячков
 Поет она плакидой -
 Сволочь-вьюга.
 И снег ложится
 Вроде пятачков,
 И нет за гробом
 Ни жены, ни друга.
 
 1924