Наполняется скорбью душа, темнотою полночною. Одинокой звезде так понятна моя эта скорбь.
И сижу, и гляжу в черный омут порой неурочною. 
И звезда подо мной, над моей головой высоко.

И лобзаю лобзаньем тебя, грусть-тоска несусветная.
И хлебаю взахлеб то, что в юности сам замешал.
И камыш не шуит, и деревья стоят неприметные. 
И до этой звезды лишь один, лишь один только шаг.

Опускаю ладонь, размываю свое отражение,
И отходят круги, и волнуется свет голубой.
И в святые часы одиночества, изнеможения, 
Принимаю и пью все, что послано свыше Тобой.