НЕБЕСНАЯ ЛИСА УЛЕТАЕТ В НЕБЕСА. Фрагменты небольшой поэмы

        Если лечь ногами строго на юг — то 
         приснится тебе Санкт-Петербург.
         Если лечь ногами спать на восток — 
         то приснится тебе Владивосток.
         Ну а ляжешь спать на север головой —
         то придет к тебе пустынный прибой.
         А придет к тебе пустая полоса —
         значит, дом твой улетел в небеса.

        1.

        Если где он и есть — этот странный летающий дом,
         с занавеской и ветром в кровати, — лихой и горбатый,
         то он был только там, где мы спали с тобою вдвоем,
         как с отцом, как с сестрой, как с лисой, как с собакой и с братом,
         через стенку с Васильевной Анной (соседкою) — в сердце моем. 
         — Я
         тебя не отдам, — говорил, — я тебя никому не отдам,
         в белых брюках твоих: ни грохочущим грузовикам,
         ни случайности глупой, ни смерти, ни сожравшим твой мозг лопухам,
         а вот девочке — с нежною шеей и именем Аня —
         отдам. 
         
         Только слишком уж явно
         лиса усмехнулась — в усы,
         только были у нашей лисы два хвоста невъебенной красы,
         только слишком уж крупная рана — на шее у Ани цвела,
         а сегодня Васильевна Анна — соседка — во сне умерла. 
         
         — Ты заметил,
         как слишком по-русски
         всю жизнь тосковала лиса? —
         Улетает сегодня
         лисица твоя в небеса.

        2.

        .........................................
         ...........................................
         ...........................................
         ............................................... 

        Не знаю, война не война, сон не сон, бог не бог, или просто так было
         надо,
         но сходили, называется, за хлебушком — а ведь спали, никому не мешали
         (я голышом в одеяле, собака на одеяле:
         и ведь даже ни в Тбилиси, ни в Цхинвали).
         И вдруг раскололся дом.
         То ли ударило НАТО, то ли взорвался газ.
         Я-то проснуться успел, но спала, как убитая, такса.
         Разлетелись на пять кусков света, и вот уже - нету нас.

        ...смерть не смерть, дым не дым, рай не рай, ад не ад, дом не дом.
         Каждый летит один, каждый думает о своем. 

        3.

        Собака летит в небеса, не проснувшись, и сновидит сладкую думу:
         хорошо я устроилась — не зовут меня на притравку,
         на охоту не тянут — чтоб лису пошугать, погонять,
         а то схватит лисица меня,
         понесет, как слюнявый тапок
         (за синие горы, за темные реки, за смеркающиеся леса),
         буду я в лисьих зубах болтаться, как мертвая тряпка,
         мордой своей по ромашкам, летящим навстречу, стучать...

        Я же лечу и думаю: вот порвали мне, суки, шавку,
         где же теперь я буду Чуню мою искать?

        — Ведь любил я тебя, моя Жучка, мой Мухтар, Белый клык и Барбос,
         за то, что так сладко и чудно — всё в тебе и сплелось, и срослось,
         за глупые взгляды, и трусость, и за ухо твое — на бегу,
         а за мертвые раны и брюхо я тебя не люблю (не могу).

        Что я буду — понимаешь — представлять?
         Ухо к носу, лапы к брюху приставлять?
         Как тебя окучивать? —
         Хвостик в попу вкручивать?

        Для взлетевших в нашу даль
         хвостик — лишняя деталь.

        Руки — на юге,
         Уши — на севере...
         Как же мне тебя любить,
         чтобы мне поверили?

        В общем, война не война, сон не сон, смерть не смерть, жизнь не жизнь,
         дым не дым.
         Каждый летит в пустоту, каждый думает, что любим. 

        4.

(К слову сказать, мне всегда казалось, что в любом стихотвореньи, в самом важном слове есть какой-то лишний слог. Например, вот слово «столтворенье» (беру от фонаря,