Уму-разуму

[- Не суди нас, не виновны мы… - кричали псы… Кричали псы…
А царь шел и молчал… Молчал и шел к своей смерти...]

Слезы липкие по щекам текут… Пальцы цепкие волоса дерут…
В щель упал кружок трехкопеечный... Разметался пух канареечный…
Воспитатели воспетущие... Ох, лукавые! Эх, пьянющие!
Крепким прутиком, да по мягкому... Поучись, сынок, уму-разуму!

- Где ты взял кружок трехкопеечный? И откуда пух канареечный?
Отвечай, подлец, где пшеницы пядь, что послал тебя на базар продать?
- Я продал ее. Верь мне, матушка! Да за целый рупии. Сжалься, батюшка!
Завязал мешок, поспешил домой, а навстречу шел старичок слепой.
Как споткнулся он, да упал лицом, а ямщик его по спине хлыстом,
А народ вокруг насмехается, да бездомный пес матюгается.
На колени встав, да закрыв лицо, он просил народ отпустить его,
А народ в ответ хитро щурился – ни один в толпе не одумался.
Как схватил его молодой кузнец... Ты поверь мне, мать! Пощади, отец!
Как стонал старик в его лапищах – то не слышал я никогда еще.
И шептал старик: - Окаянные! Нет Христа на вас, черти срамные!
Показал кузнец молодецкий пыл... Как упал старик и лишился сил.
Подбежали две девки красные... Знаю, что одну звали Настькою.
Как вцепилась та ему в бороду, да давай тянуть в разну сторону.
Настьке весело – слезы катятся... Задрала подол, не стесняется...
Как стоит над ним, да кривляется... Ноги в стороны раздвигаются.
А другую девку звали Катькою – та судьбу несла дюже блядскую.
У нее друзей не сосчитано – златом-серебром блядь осыпана.
Как склонилась та над его лицом, да давай шептать о дерьме своем,
Норовит в засос, да добилася – все вокруг него помутилося.
И язык ее извивается, губы сочные не стесняются.
Из губы его кровь струилася – так вот сыта блядь веселилася!

А потом купца сын откормленный батраком своим, чистый холенный
В праву руку брал остры камушки, да в него кидал... Больно, батюшка!
Как попал ему в глаз невидящий... Получи, коль ты не обидящий!
- Что с меня возьмешь? Детски шалости... Как заплакал я, все от жалости.
Как просил старик отпустить его, а народ плевал в него пламенно.
Вдруг раздался крик: - Полно тут торчать – там на площади беднота и знать!
Циркачи дают представление – занимай места, да передние!
Разбежались все: девки красные, сын купца, кузнец, твари разные.
А старик лежал, пыль глотаючи. Там и я стоял, понимаючи...
Подошел к нему, заглянул в глаза... По щеке течет липкая слеза...
Да хрипит старик, надрывается, что-то мне сказать все пытается:
- Обеднела Русь – псы да вороны! Вонь бездушия во все стороны.
Руки тянутся за монетами – добиваются пистолетами.
Вдоль дорожных стрел рвань улюкает, а в резных дворцах блажь баюкает.
И швыряют грязь да на солнышко. Днища вырваны, биты горлышки.
Девкой красною, добрым молодцем храмы рушатся – бани строятся!
А взгляни в себя – испугаешься, смрадным пламенем возгораешься...
А поищешь суть – остановишься, да в крови своей враз умоешься!
Не дадут тебе жить по честности! Прозябать начнешь в затхлой бедности!
Будут гнать тебя злые нечисти, черти важные... Чуешь нехристей?
Избегай, внучок, безобразного! Поучись, внучок, уму-разуму!
Избегай, внучок, безобразного! Поучись, внучок, уму-разуму!

И отдал я рубль в руки старые – он ему нужней, безотрадному...
Вновь заплакал он: - Слава Господу... Дай всего, Господь, сему отроку!
Да раскрыл суму свою рваную: - Чем могу, тебя тем обрадую...
На, возьми кружок трехкопеечный, да красивый пух канареечный!
И, смотря на них, ты решай как жить! По каким путям будешь ты ходить!
Избегай, внучок, безобразного! Поучись, внучок, уму-разуму!

[полный текст можно посмотреть в теме "Аккорды"]

22, 23, 24 октября 1994 г.