(Посвящение Андрею Анпилову)

Что-то кровь давно не бродит,
Что-то блеск пропал в зрачках,
Потихоньку жизнь проходит
От дивана до толчка.
Что там рифы, что там мели:
Мы матрасы бороздим,
Даже окна запотели
От опухших образин.

Тряхнём, Петрович, стариной и целлюлитом,
Один остался на двоих зуб коренной.
Давай отбудем в мир иной, давно забытый,
Пока ты на своих двоих, пока живой,
А то проснёшься невзначай в районном морге,
А там поверь мне, дорогой, тоска и жуть,
Так что давай, хандрить кончай и будь как Зорге,
Тряхни, Петрович, бородой – и в дальний путь! (2)

Ах, какие были крабы
Раньше в ванинском порту,
Таяли какие бабы,
Словно мидии во рту!
Скольких совратили пеньем,
Скольким мы проели плешь –
Как бы написал Иртеньев,
Нас с тобой хоть с жопы ешь.

Так что не дёргайся, родной, не прогадаешь –
Со мной, Петрович, дорогой, не пропадёшь,
Покуда ты стакан одной рукой сжимаешь,
Пока за талию другой ещё берёшь.
Пускай нас даже Соловей-разбойник встретит,
Пускай пугают нас Кукуй и КПЗ,
Пока гуляет в голове весёлый ветер,
Нам не страшны ни смерть, ни даже ОРЗ,
Нам не страшны с тобой ни смерть, ни ОРЗ!

Но, словно мелкая зараза,
Распространяется слушок:
Мол, не матросы, а матрасы
Мы для своих ревнивых жён,
Мол, наши бывшие проказы –
Всего лишь слухи трепачей,
Мол, ловим кайф не от экстаза,
А от фталазоловых свечей.

Тряхнём, Петрович, стариной и целлюлитом,
Один остался на двоих зуб коренной.
Давай отбудем в мир иной, давно забытый,
Пока ты на своих двоих, пока живой,
А то проснёшься невзначай в районном морге,
А там поверь мне, дорогой, тоска и жуть,
Так что давай, хандрить кончай и будь как Зорге,
Тряхни, Петрович, бородой – и в дальний путь,
Тряхни, Петрович, дорогой, хоть чем-нибудь!