Посмотри, я как ты, но сегодня лишь чуточку строже.
И спокойнее ветра в излучинах над Чусовой.
И Ермак поднимает с дремучей воды темнокожей
дни, летящие с неба сухой календарной листвой.
Беспокойнее ветер. И сны собираются в стаи.
И летят деревянными клиньями с юга на юг.
Только нам с тобой с ними нельзя. И они, улетая,
машут нам, дуракам, вместо крыльев обрубками рук.

Мы с тобою как двое слепых, как уставшие двое
от избытка любви или от недостатка тепла.
От сосновой смолы и от вечного в спину конвоя,
от Урала, где бродят астральные наши тела.
Все равно не полюбит нас это Кучумово царство,
как не любит сегодня и как не любило всегда.
И в годах растворенные жалобы, страхи, мытарства
не оплатятся нам никогда, никогда, никогда.

И Ермак поднимает с дремучей воды осторожно
дни, летящие с неба сухой календарной листвой.
Как здесь выжить и не утонуть в этих страшных, острожных,
злых Кучумовых черных глазах реки Чусовой!
Эти дни, это братство пернатое, эти потуги
невеселого здешнего лета, боюсь, не спасут.
И когда его, страшно веселого, крепкие струги,
будто добрые женские руки на смерть понесут,
посмотри на меня. Я такой же, лишь чуточку строже
и спокойней ветра в излучинах над Чусовой.

А Ермак, все такой седой и живой все такой же,
на летящую воду глядит над своей головой.

        июнь 1993