Прости меня за то, что я вновь оступился, мне надо походу почаще молиться.
Ты борешься за меня, брат, а я почти смирился
С тем, что мы на дне, уверяя себя в том, что выхода нет.
Я долго думал, что написать, теперь тебе пишу куплет.
Мне стыдно, взгляд вниз опущен, значит есть совесть,
Ведь не о приёмах мусорских наша с тобой повесть,
Какой бы ни была порою грязной наша молодость,
Как бы рано не поседели волосы.
Пора бы мне опомниться, пока они надуются,
Я не хочу остаться брошенным волком на улице,
Что потерял свой шанс, с говном этим больше не путаться,
Считавшим, что нельзя быть пацаном, при этом умницей
В её материнских глазах, хотевших понять мою боль
С одним вопросом "Сына, что происходит с тобой?".
Решить, кто делиться из них своею добротой,
Когда одни базарят: "Вьёбывайся!", а другие - "Пой!"

Не такой, как все говорили вокруг, позиция наблюдателя,
А социален одиночеству, друг - единственный с кем не скучно,
Под солнцем или серыми тучами, один из толпы, но не в куче,
Себе на уме первый среди худших, видать семья не благополучная,
От случая к случаю заставивших быть непослушными,
Против рамок и понятий морали душ, не сквозь непроходимую глушь леса,
И с глаз ослепших, остывших сердец, каменных душ, искавших свой путь, нашедший, лишь лица врежутся.
Повисшая тишина, мертвая пустошь, под ногами белая пелена, засорившая сознание,
Вода из грязной лужи, отражение знамени
Одного бойца, звание рядовой, готового по первому же приказу,
Собственных желаний и соблазнов разных перейти в атаку.
Рукоять газа на себя до упора, непослушный ребенок,
Глубок агрессии и сарказма, на всё отвечающий спором.
И только та, чьи волосы в стан нотный, руки, мелодия принесла в дар возможность стать участником братства,
Где дороже каждого нет никого!