Он был бледней облаков,
всех вокруг него сожрала суета,
а он на всё готов
ради тебя.

Двадцать пять лет на сборы,
что делать, если этого времени нет,
если под кожей зима устало глядит,
как над ней плывут облака.

Там, за стеной они глохнут в быту, 
уже не любя.
Им не видно ни зги, 
им не слышно ни черта.
Ни твоих, ни его шагов, 
им наплевать на вас двоих,
а он на всё готов
ради тебя.

Рыбы плывут под потолком
среди ядовитых паров,
мимо якорных крюков,
туда, где их ждут одни облака,
под неземной Гольфстрим.
Они уже счастливы, 
они крепко спят,
все как один – только туда.
Соло на флейте для них 
совершенно напрасно
в едином дыханьи выводит вода.

Они смеются, когда 
говорят, что до него
ровным счётом им дела нет.
Дайте им волю, дайте им лом,
они сломают ему хребет.
Драма свяжет игрой по рукам,
педиатр бог после трёх звонков.
Они будут там спать,
а он на всё готов
ради тебя.

Души летят по мышиным ходам,
на звук оркестра шоссе,
мимо каменных мешков,
туда, где их ждут одни облака.
И тот, кто останется жив
будет тщетно пытаться уйти в никуда:
схема в мозгах – только туда.
Соло на флейте для них 
совершенно напрасно
в едином дыханьи выводит вода.

Он был бледней облаков,
они плывут, они плывут,
а он на всё готов
ради тебя.