У этой планеты было холодное голубое солнце и двадцать лун,
Каждую из которых звали именами древних богов.
По лунам считали недели, месяцы и года,
А темное серое море каждую зиму выходило из берегов.

Темное серое море каждую зиму покидало свою колыбель,
Ледяными ладонями крыло пески и земли проглатывало,
И вставало пустынной непробиваемой гладью, 
Забирая себе все, до чего дотягивалось.

У этой планеты было за пазухой множество мифов,
Она говорила, что море раньше и лес, и дома глотало,
Построенные людьми слишком близко к краю,
И запирало в домах людей до весны.

Темное серое море разливалось из берегов в ночь,
Когда люди спали в домах и не чувствовали беды,
И деревья с домами всю зиму покоились подо льдом,
Хоронили в себе сны.

Темное серое море зимой было таким холодным,
Что стоило лишь прикоснуться к серому льду,
Как лед проникал под кожу и полз по коже,
И заполнял собой изнутри человечий сосуд.

Весной оно уходило обратно, медленно нехотя тая,
Оставляя землю, облизанную для людей,
Оставляя на ней мертвых рыб и прозрачных медуз,
Иногда еще оставляло груды костей
Неизвестных морских чудовищ и драконоподобных змей.

Люди считали священными эти дары
И собирали пиршества в честь богов,
Именами которых названы двадцать лун,
С каждым приходом весны.
И так начинался каждый родившийся год.

У этой планеты были беловолосые дочери и белоглазые сыновья.
Планета баюкала мертвых и нежно любила живых.
Холодное голубое солнце красило небо в цвет серебра,
А замерзших зимой людей по весне отпевали жрецы.

По весне просили девицы у пурпурной луны любви,
У синей просили охотники сил и зоркости глаз,
А самой крупной белой луне молились философы и врачи,
Чтобы она тела и умы излечивать помогла. 

В тот год на этой планете разбушевалась чума. 

И темные серые язвы высыпали на спинах людей,
Поражая сначала тело, а следом за телом и ум.
Глаза становились темными, как зимою морская твердь,
И кожа трескалась так же, как трещины шли по льду.

И в городе нашем, прорастающем на холмах,
Так, чтобы зимние воды не добрались до наших домов,
Недуг поразил безжалостно жену и детей царя,
И царь обвинил в болезни алхимиков и колдунов. 

И царь объявил войну молившимся белой луне,
А я у пурпурной тогда, как и все, просила тепла,
И она привела мне тебя, чтобы вместе смотрели сны,
А ты тихо просил тогда никому о нас не сказать. 

Холодное голубое солнце дарило планете дни. 
По лету множество мертвых горело в синих кострах.
А молившихся белой луне топили в морской глуби,
Отдавая страхам своим жестокую злую дань.

По осени моя кожа тоже серыми пятнами поросла,
Меня со всеми больными загнали в дом у края воды.
И я слышала, как снаружи громко дышит зима,
И как расползается море из берегов остывшим и ледяным.

Я слышала, как ты шагал по льду, искал подо льдом нас,
Хотя к тому времени все мы уже перестали дышать.
И когда ты дошел, я слышала, как над нами
Лед проникает в тебя.

Темное серое море зимой было таким холодным,
Что стоило лишь прикоснуться к серому льду,
Как лед проникал под кожу и полз по коже,
И заполнял собой изнутри человечий сосуд.

У этой планеты было холодное голубое солнце и двадцать лун,
Каждую из которых звали именами древних богов.
По лунам считали недели, месяцы и года,
А темное серое море каждую зиму выходило из берегов.

У этой планеты были беловолосые дочери и белоглазые сыновья.
Планета баюкала мертвых и нежно любила живых.
Холодное голубое солнце красило небо в цвет серебра,
А замерзших зимой людей по весне отпевали жрецы.

Эта планета давно излечилась от серой своей чумы,
И холодное голубое солнце согревает ее леса.
Лунам по-прежнему шлют благодарности и мольбы.

Давай родимся на этой планете еще раз.