Пригорюнилась трава, наклонилась до земли, 
И куда то до тепла, улетели журавли, 
Закручинился в дали месяц молодой, 
Разбросав лучи свои, за серебряной рекой. 
В малахитовых полях, васильки раняют мёд, 
И о чём то на ветвях, грустно соловьи поют, 
Разгулялсяозорной, ветер гуслями звеня, 
Но с собой как прежде вновь, он не позовёт меня. 

На губах смородина, чёрная горчит, 
И всё ладно вроде бы, а душа болит, 
В дали бирюзовые не подняться мне, 
Знать грехи тяжёлые, держат на земле. 

У дороги бьёт родник, с горькой, мёртвою водой, 
Ну а мне бы хоть на миг, отыскать глоток живой, 
В монастырь бы с ней пошёл, у иконы освятил, 
Да смородины потом, каждый листик окропил. 

На губах смородина, чёрная горчит, 
И всё ладно вроде бы, а душа болит, 
В дали бирюзовые не подняться мне, 
Знать грехи тяжёлые, держат на земле. 

На губах смородина, чёрная горчит, 
И всё ладно вроде бы, а душа болит, 
В дали бирюзовые не подняться мне, 
Знать грехи тяжёлые, держат на земле, 
В дали бирюзовые не подняться мне, 
Знать грехи тяжёлые, держат на земле.