Разбухающие тела неспеша плывут мимо окон,
Их течение тихо ворочает с боку на бок.
Вторая неделя тепла, было голодно и одиноко,
И бессмысленно кутаться ночью в пуховый платок.

По тропинкам теперь не хожу, по дворам окрестным не лажу,
Сколько раз я кричала в предчувствии скорой беды.
Я стою у окна и дрожу, стою и внимаю пейзажу,
Равнодушному мутному сумраку темной воды.

За волной волна, я тоскую одна,
И носимая ветром унылая песня слышна.
За окном весна, только нет ни весны, ни окна, 
И антеннами крыши приветливо машут со дна.

Мне еще пару дней так стоять, если верить моим подсчетам, 
А потом, как и сотни других, я отправлюсь на дно.
Мне не страшно, но хочется знать, в смысле, есть ли чего-то еще там,
Стало важно, хоть было до этой поры все равно.

Эту песню поют рыбаки, вынимая бездонные сети 
И по-братски добычу деля, рыбакам невдомек,
Что на дне их щедрой реки сквозь толщу воды незаметен
Захлебнувшийся город на вечные веки залег.

За волной волна, я тоскую одна,
И носимая ветром унылая песня слышна.
За окном весна, только нет ни весны, ни окна, 
И антеннами крыши приветливо машут со дна.

За волной волна, я тоскую одна,
И носимая ветром унылая песня слышна.
За окном весна, только нет ни весны, ни окна, 
И антеннами крыши приветливо машут со дна.

Антеннами крыши приветливо машут со дна...