Когда опустеет напрочь
 пивная бутылка лета, 
когда износится осень, 
и тихо умрет зима, 
когда весна обнищает 
– (а как ведь была одета!),
 тогда наступает время – 
время сходить с ума. 
Когда отступает запах небес, молока и йода, 
когда умолкает голос тщеславия и любви, 
тогда оно и приходит – Пятое время года. 
Странное время года, как его ни зови.
Там ночи – какие захочешь, и нет никакой погоды.
А дни – длинней иль короче – каждый решает сам.
(Впрочем, у тех, кто брошен в Пятом времени года,
достаточно веских резонов не доверять часам).
…Вот и зверье попряталось среди кочек. 
Даже не видно ничьих следов на песке. 
Только один кузнечик цыкает и лопочет – как на тюремной фене – на родном своем языке… 
Там, где в тумане памяти смешаны быль и небыль,
 Пятое время года правит неспешный бал – то ли шестое чувство, то ли седьмое небо, 
то ли восьмой круг ада или девятый вал. то ли восьмой круг ада или девятый вал. Пятое время года: каждый хозяин – барин. Соседей давно не видно, слепы глазки дверей. 
В этой глуши монгольской каждый себе – татарин, 
в этом безлюдном гетто каждый себе – еврей. 
в этом безлюдном гетто каждый себе – еврей. 
…Можно ли это считать возвращением на Итаку? 
Или – напротив – изгнаньем из мира грез? Основной вопрос философии – где зарыли собаку? 
– никому еще ничего хорошего не принес… 
Кто-то еще бормочет из темноты раскосой, на персональных счетах отщелкивая итог… Но есть тут такое право – не отвечать на вопросы. Право сменить пластинку. И прогулять урок. А время – и вправду, деньги. Значит, само оплатит билет на одно, но сильно потрепанное, лицо. Пятое время года поскрипывает, но катит, как от моей телеги пятое колесо.