Уходя вон, придержи стон. 
Сломанных икон приглуши звон. 
Тревожный сон, и ты в нём 
Ставишь на кон то, что скрывал кокон. 
Окон чужих свет наносит урон. 
А может, это именно он? 
Время рвёт стальную нить, как картон, 
Но я не жалею о том ни на микрон. 

Уходя, никогда не говори "друг" -
Все равно что пытаться оживить труп.
Чтобы не просыпаться от холода рук утром,
Ты должен чувствовать это нутром.
Кто-то знает наверняка, куда течет эта река - 
Это не я. Через года
Нагадай мне дорогу сквозь холода,
Но я смогу прийти к тебе только по проводам.

Добро пожаловать обратно,
Туда, где запах женщины влечёт только порывы похоти.
Теперь я стану осторожней стократно,
Стану аккуратен, точен и холоден. 
Подобно паладину, один я среди льдин, 
Верный мифической идее, иду слепо. 
Но кто-то предал, и снова в груди карантин. 
И эта вера кажется теперь такой нелепой. 

Из последних сил душу в себе надежды,
Они как этот дождь в ноябре - 
В бессилии сопротивляются неизбежному
И не хотят умирать в моей голове.
Свои последние строки Тебе
Я не сжигаю, но развеваю по ветру.
И как обычно, придя в свой грот на реке,
Я прочитаю их кедру.

Никто не хотел терять свой кусок космоса,
Теперь наше небо само по себе. 
И я теряю что-то светлое в голосе,
Набирая скорость по встречной полосе. 
Отрекаясь от тех, кто необходимы,
Мы обретаем свободу, а может пустоту...
"А что, если обе величины едины?", - 
Спрашивал я себя, идя по ветхому мосту. 

Уходя вон, придержи стон.
Сломанных икон приглуши звон.
Тревожный сон, и ты в нём
Ставишь на кон то, что скрывал кокон.
Окон чужих свет наносит урон. 
А может, это именно он?
Время рвёт стальную нить, как картон, 
Но я не жалею о том ни на микрон. 

Уходя вон, придержи стон. 
Сломанных икон приглуши звон. 
Тревожный сон, и ты в нём 
Ставишь на кон то, что скрывал кокон. 
Окон чужих свет наносит урон. 
А может, это именно он? 
Время рвёт стальную нить, как картон, 
Но я не жалею о том ни на микрон.