Мне сказали — пойди, там клёво.
Я пошел туда, а там гадко.
Я назад пришел — и здесь гадко.
А мне сказали — до меня было лучше.
И вот теперь у меня одна загадка:
Почему там где я, там и гадко?

А может это я хожу и гажу?
Может просто это я хожу и гажу?
А если это я хожу и гажу —
Тогда зачем мне просто жить на этом свете?

Шоколадку укусну сладку,
Ты съела и тебя стошнило,
И весь день тебя потом тошнило,
И всю ночь тебя потом тошнило.
И нет загадочней на свете загадки...
Может дело всё и не в шоколадке?

А может это ты ходишь и гадишь?
Может просто это ты ходишь и гадишь?
А если это ты ходишь и гадишь —
Тогда зачем мне просто жить на этом свете?

Ты сказала: "Надо быть лучше,
И душою, стало быть, чище,
И мыслями, стало быть, краше", —
И полюбила меня без остатку.
И я тебя полюбил без остатку,
И мы стали добрее и лучше,
И мы стали светлее и чище
И в окно поглядели украдкой.
А за окнами гадкие люди,
И от этого на улицах гадко.

А может это все ходют и гадют?
Может просто это все ходют и гадют?
А если это все ходют и гадют,
Тогда зачем им просто жить на этом свете?
Знают взрослые, и знают дети,
Знают маленькие и большие,
Знают негры и бледнолицые,
И краснокожие, и голубые
Знают, знают всякие гадости,
Но не знают то, что должен знать каждый,
что:

Если, если это я хожу и гажу,
Если, если это ты ходишь и гадишь,
Если, если это все ходют и гадют,
Это значит только то, что мы — гады!