В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешёвом электрическом раю
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою.

Звенят, гудят джаз-банды,
И злые обезьяны
Мне скалят искалеченные рты.
А я, кривой и пьяный,
Зову их в океаны
И сыплю им в шампанское цветы.

А когда настанет утро,
Я бреду бульваром сонным,
Где в испуге даже дети
Убегают от меня.
Я усталый старый клоун,
Я машу мечем картонным,
И в лучах моей короны
Умирает светоч дня.

Звенят, гудят джаз-банды
Танцуют обезьяны
И бешено встречают Рождество.
А, я кривой и пьяный,
Заснул у фортепьяно
Под этот дикий гул и торжество.

На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И ёлка догорела до конца.
Лакеи тушат свечи,
Давно утихли речи,
И я уж не могу поднять лица.

И тогда с потухшей ёлки
Тихо спрыгнул жёлтый Ангел.
И сказал : «Маэстро, бедный,
Вы устали, вы больны.
Говорят, что Вы в притонах
По ночам поёте танго?
Даже в нашем добром небе
Были все удивлены».

И, закрыв лицо руками,
Я внимал жестокой речи.
Утирая фраком слёзы,
Слёзы боли и стыда.
А высоко в синем небе
Догорало Божьи свечи,
И печальный жёлтый Ангел
Тихо таял без следа…