Когда я иду по нейтральной земле,
когда вроде всё ясно, но в каждом окне
Сотни призрачных глаз, наблюдая в прицел,
строят планы на завтра, и я б не хотел
Стать мишенью потустороннего тира
или сладкой добычей реального мира,
Унося свои ноги из вечного плена
к размытым границам весны...

Проснись, поджигатель, предчувствие моря
зовёт нас вперёд через минное поле
К другим берегам, где профессионалы,
заткнув свои рты, устремятся в анналы,
И та красота, что запрятана где-то,
покажет лицо, - и расплачется небо,
По тонкому льду босиком до рассвета,
пытаясь хоть что-то понять...

Сжигая золотой храм,  сжигая свой золотой храм,
По порванным венам, по выбитым стёклам
По непрерывным коротким гудкам
Уходим на волю
Уходим на волю

Красивые сны, современные взгляды
на жизнь, и на смерть, и на тех, кому рады
В культурных притонах, пропахших соломой,
из чучел друзей или бывших знакомых...
А где-то вблизи, за стеклянным забором, -
иная война, там другие законы,
И ветер поёт в унисон те же ноты
под нежную музыку сфер.

Но в комендатурах бетонных империй
привыкли работать без рассуждений.
Их воинству нету числа, -
даже время не в силах расставить их всех по местам.
Под ломанный ритм ошалевших тамтамов
уходят свои вниз по руслам оврагов.
Я помню ещё их счастливые лица,
но разве я мог предсказать...

Сжигая золотой храм, сжигая свой золотой храм,
По порванным венам, по выбитым стёклам, по одиноким холодным углам,
Уходим на волю
Уходим на волю

Когда я иду по нейтральной земле,
когда вроде всё ясно, но в каждом окне
Сотни призрачных глаз, наблюдая в прицел,
строят планы на завтра, и я б не хотел
Стать мишенью потустороннего тира
или сладкой добычей реального мира,
Унося свои ноги из вечного плена
к размытым границам весны...

Сжигая золотой храм, сжигая свой золотой храм,
По порванным венам, по выбитым стёклам, по непрерывным коротким гудкам,
Уходим на волю
Уходим на волю