Сердце девичье верило: сбудется, 
В жизни счастья настанет пора, 
Но не думала Роза, что влюбится 
По уши в молодого вора. 

И не долго то счастье покоило - 
Бархат, золото, шёлк и рубли. 
Только сердце недоброе чуяло: 
На седмицу за ним и пришли. 

И казалась разлука ей вечностью, 
Ненавидела Роза [bad word]  
«Разлучили! - кричала сердечная, - 
Посадили на восемь годков». 

И писала она письма длинные: 
Колыма, Магадан, дальний край. 
Время часики мерят старинные, 
А кукушка кукует: встречай. 

Сердце ёкнуло: ой, что-то сбудется. 
Как-то парень в окно постучал. 
Пригласила домой гостя с улицы, 
Милый весточку с другом прислал. 

Передал ей привет от любимого - 
Два годочка осталось скучать, 
Роза стул сразу гостю подвинула, 
Есть он, Бог, по всему и видать. 

«Да вы садитесь за стол, не побрезгуйте, 
Отобедайте в доме моём». 
Кабы Розочка знала про беды те, 
Что пришли к ней под вечер с парнём. 

Он поел, а потом и попарился, 
Стала кровь в его жилах играть. 
И на кореша бабу позарился, 
Про него стал фуфло ей толкать. 

Мол, кентуха откинулся осенью, 
Был досрочно он освобождён. 
И добавилось Розочке проседи, 
Как поверить, что это не сон? 

Ну, а тот всё толкал, как кормили вшей, 
И какой он ему первый друг, 
И ещё, будто с лярвою тамошней 
По амнистии двинул на юг. 

Как же жить ей, скажи, после этого - 
Шесть годков, как один, день за днём. 
Всё ложилась в кровать не согретую 
И все сны её были о нём. 

А гостёк к её сердцу разбитому 
Словом ласковым ключик нашёл. 
И поднёс Розе стопку налитую, 
Стал с ней жить да глумиться, козёл. 

И она к этой суке доверчиво 
Прижималась в постели бочком, 
Но к другой он ушёл как-то вечером, 
А ей оставил долги с трепаком. 

Сколько слёз было, сколько страдания, 
Как она проклинала пору, 
Когда первый раз шла на свидание, 
Вечерком к молодому вору. 

Восемь лет пролетело, и вспомнила: 
Милый был бы как раз в этот день. 
Только рюмочку горькой наполнила, 
За окном вдруг увидела тень. 

Он вбежал к ней, как сойка влюблённая, - 
«Наконец-то мы, Роза, с тобой!»
А она ему финкой калёною, 
В грудь ударила за упокой. 

Он смотрел ей в глаза опечаленно, 
И без гнева с улыбкой сказал: 
«Поцелуй же меня на прощание», - 
И со вздохом последним упал. 

Перед ней он как перед иконою, 
В чём сумел заработать за срок: 
Фофан, кемель, да ксива казённая, 
Да для неё оренбургский платок.