На Молдаванке музыка играет,
                          Кругом веселье пьяное бурлит.
Там за столом доходы пропивает
                        
Пахан Одессы Костя Инвалид. 

               Сидит пахан в отдельном кабинете
                             И поит Маньку розовым винцом
                                   И между прочим держит на примете
                          Ее вполне красивое лицо.

Он говорит, бокалы наливая,
Вином шампанским душу горяча:
«Послушай, Маша, детка дорогая,
Мы пропадем без Кольки Ширмача.

   Торчит Ширмач на Беломорканале,
   Толкает тачку, двигает киркой,
   А фраера вдвойне богаче стали –
   Кому же взяться опытной рукой?

Ты поезжай-ка, милая, дотуда
И обеспечь фартовому побег,
Да поспеши, кудрявая, покуда
Не запропал хороший человек».

   Вот едет Манька в поезде почтовом,
   И вот она у лагерных ворот,
   А в это время с зорькою бубновой
   Идет веселый лагерный развод.

Канает Колька в кожаном реглане,
В военной кепке, яркий блеск сапог,
В руках он держит важные бумаги,
А на груди ударника значок.

   «Ах, здравствуй, Маша, здравствуй, дорогая,
   Как там в Одессе, в розовых садах?
   Скажи ворам, что Колька вырастает,
   Героем трассы в пламени труда.

Еще скажи, он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Что начал жизнь он новую, другую,
Которую дал Беломорканал.

   Прощай же, Маша, помни о канале,
   Одессе-маме передай привет!»
   И вот уж Манька снова на вокзале,
   Берет обратный литерный билет.

На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит.
Там за столом, бокалы наливая, 
Сидит пахан и мрачно говорит:

   «У нас, воров, суровые законы,
   Но по законам этим мы живем,
   И если Колька честь свою уронит,
   То мы его попробуем пером».

Но Манька встала, встала и сказала:
«Не троньте Кольку, а то всех я заложу,
Я поняла значение канала,
За это Колькой нашим я горжусь!»

   И Манька вышла, кровь заледенела,
   Один за манькой выскочил во двор,
   «Погибни, сука, чтоб не заложила,
   Умри, паскуда, или я не вор!»

   А на канал приказ отправлен новый,
   Приказ суровый марануть парча,
   И это утром зорькою бубновой
   Не стало Кольки, Кольки Ширмача.