Здравствуй, ночь, я стал ещё глупее.
Свет выключил; проверю: батареи греют ли.
Черствеет хлеб, вода уходит ниже,
Когда взойдёт луна из жести крыши.

Крои письмо, макай перо в окошко,
Темным-темно, февраль простужен и взъерошен.
Вдыхая глубоко, пришла размашисто, неспешно
Ночь, как орёл, крылом укрывший решку,
Точь-в-точь.

И всем от южных звёзд до самых ярких, до полярных,
Маячит в стойке оловянный столб фонарный,
Маячит в стойке оловянный столб фонарный.

Вот так всё на своих местах и крыть здесь больше нечем;
Чугунный неподъёмный гулкий, как часть речи, вечер.
Да утром утренний, да всем известна рецептура,
Согреться как и как сбивать температуру, если вдруг

И стук-тук в дверь, за дверью дверь, огромен терем.
Спасибо книгам за уменье проходить сквозь стены,
Спасибо книгам за уменье проходить сквозь стены.

Да что я всё о грустном, о печальном?
Не спится, стало быть, пойду поставлю чайник.
Чай, чай, чай. Выручай. Чай, чай, чай.