Novecento

mi svegliai un mattino in una vita sconosciuta, 
una vita che sembrava già vissuta; 
tra la luce che barbaglia e la casa che bisbiglia 
un sogno scolorava tra le ciglia. 
Mio nonno era un bracciante, mio padre clandestino, 
operaio al Lingotto di Torino, 
la chiamarono presto madre la sua ragazza amata 
mi scoprì al mondo l’Italia liberata. 
Cambieranno uomini e cambieranno re 
Passeranno strade in discesa  [bad word]  un deserto dove erano giardini 
Cambieranno lingue e confini. 
non fu solo un sogno e non ci credemmo poco 
mettere il mondo a ferro e fuoco, 
mentre un’altra stagione già suonava la campana 
il primo rintocco fu a Piazza Fontana. 
Era un giorno di maggio, un giorno di lavoro 
il mattino che trovarono Aldo Moro, 
e la mente fu la stessa e fu identica la mossa 
assassina che uccise Guido Rossa. 
Cambieranno uomini e cambieranno re 
Passeranno strade in discesa  [bad word]  un deserto dove erano giardini 
Cambieranno lingue e confini. 
Padova di sera c’era l’Italia tutta 
Quella sera in Piazza della [bad word] 
e [bad word] abbandonare un padre od un amico 
quando il cielo rivolle indietro Enrico. 
Adesso ho giorni buoni e una vita dignitosa 
ma non mi piego a una coscienza silenziosa 
al futuro porto in dote la memoria 
nel [bad word] l’urlo della storia. 
Cambieranno uomini e cambieranno re 
Passeranno strade in discesa  [bad word]  un deserto dove erano giardini 
Cambieranno lingue e confini. 
Cambieranno uomini e cambieranno re 
Passeranno strade in discesa  [bad word]  un deserto dove erano giardini 
Cambieranno lingue e confini.  [bad word]  un deserto dove erano giardini 
Cambieranno lingue e confini. 
Cambieranno lingue e confini.

И я проснулся однажды утром в незнакомой жизни, 
В жизни, которая казалось уже прожитой, 
Среди света, который слепил, и в доме, который шептал. 
Выцветший сон между ресниц. 
Мой дед был разнорабочим, мой папа подпольщик, 
Рабочий на Линьотто в Турине, 
Ее сразу назвали любимой дочерью своей матери, 
Освобожденной Италии, меня открывшей миру. 
Поменяются люди и поменяются короли, 
Пронесутся дороги под откос, 
Выжжет пустыню там, где были сады, 
Изменятся языки и границы. 
И это не был только сон, и не в это мы мало верили, 
Подвергнуть мир железу и огню, 
Пока другое время года только звонило в колокол, 
Впервые колокольный звон был на Пьяцца Фонтана, 
Был майский день, день рабочий, 
То утро, когда нашли Альдо Моро1, 
Идея была все той же и таким же было движение, 
Убийцей, который убил Гуидо Росса2. 
Поменяются люди и поменяются короли, 
Пронесутся дороги под откос, 
Выжжет пустыню там, где были сады, 
Поменяются языки и границы. 
В Падуе вечером собралась вся Италия, 
В тот вечер на Пьяцца дела Фрутта, 
И было так, словно умер отец или друг, 
Когда небо захотело вернуть себе обратно 
Сейчас у меня все хорошо, достойная жизнь, 
Но я не молю о тихом существовании, 
В будущее возьму с собой в наследство память, 
В сердце слышен рык истории. 
Поменяются люди и поменяются короли, 
Пронесутся дороги под откос, 
Выжжет пустыню там, где были сады, 
Поменяются языки и границы. 
Поменяются люди и поменяются короли, 
Пронесутся дороги под откос, 
Выжжет пустыню там, где были сады, 
Пронесутся дороги под откос, 
Выжжет пустыню там, где были сады, 
Поменяются языки и границы. 
Поменяются языки и границы.