Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки,-
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла - в две руки, в две руки!

Мы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тоже в страхе взопрел и прилег - и ослаб.

Чтобы жизнь улыбалась волкам - не слыхал,-
Зря мы любим ее, однолюбы.
А у смерти - красивый широкий оскал
И здоровые, крупные зубы.

Улыбнитесь же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но - на татуированном кровью снегу
Ваша роспись: мы больше не волки!

Вы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Или сверху возмездье на вас пролилось,
Или света конец - и в мозгах перекос,-
Только били вас в рост из железных стрекоз.

Кровью вымокли вы под свинцовым дождем -
И смирились, решив: все равно не уйдем!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не Бог - человек:
Улетающим - влет, убегающим - в бег...

Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре - за нами удача.
Волки мы - хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки - и смерть вам собачья!

Улыбнемся же волчей ухмылкой врагу -
Псам еще не намылены холки!
Но - на татуированном кровью снегу
Ваша роспись: мы больше не волки!

К лесу - там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки,- труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.

Тот, кто жив, затаился на том берегу.
Что смогу я один? Ничего не смогу!
Затупились клыки, изменило чутьё…
Где вы, волки, былое лесное зверье,
Где же ты, желтоглазое племя мое?!

...Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчих не знавшие кличей,-
Это псы, отдаленная наша родня,
Мы их раньше считали добычей.

Улыбаюсь я волчей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но - на татуированном кровью снегу
Ваша роспись: мы больше не волки!

Тает роспись: мы больше не волки!
Наша роспись: мы больше не волки!