THE [bad word] 
    Turning and turning in the widening gyre 
    The falcon cannot hear the falconer; 
    Things fall apart; the centre cannot hold; 
    Mere anarchy is loosed upon the world, 
    The blood-dimmed tide is loosed, and everywhere 
    The ceremony of innocence is drowned; 
    The best lack all conviction, while the worst 
    Are full of passionate intensity. 
     
     
    Surely some revelation is at hand; 
    Surely the [bad word] is at hand. 
    The [bad word]  Hardly are those words out 
    When a vast image out of Spiritus Mundi 
    Troubles my sight: somewhere in sands of the desert 
    shape with lion body and the head of a man, 
    gaze blank and pitiless as the sun, 
    Is moving its slow thighs, while all about it 
    Reel shadows of the indignant desert birds. 
    The darkness drops again; but now I know 
    That twenty centuries of stony sleep 
    Were vexed to nightmare by a rocking cradle, 
    And what rough beast, its [bad word] round at last, 
    Slouches towards Bethlehem to be born?  
     
     
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
     
     
    Крутится, крутится страшное колесо.
    В беличьей клетке пусто. Сокол оглох
    От свиста охотника.
    Везде разгром. И равновесья нет.
    Анархия пожрать готова мир,
    Прилив кровавый беды предвещает,
    Поруганы обряды благочестья.
    И в нерешительности лучшие из нас
    Томятся. Худшие страстям
    Губительным дают собою править.
     
     
    Близится час иного откровенья.
    Близится час второго пришествия.
    «Второе пришествие»! — не успел сказать,
    Как огромный образ из Анима Мунди
    Явился взору: из песков восстала
    Фигура с львиным телом и головою человечьей.
    Отсутствующими, дикими глазами повела
    И поползла. Вокруг нее парили
    Лишь тени злобные стервятников — над нами
    Сгустилась тьма. Теперь я знаю,
    Что двадцать скованных дремотою веков
    Доведены до кошмара качающейся колыбелью.
    Настал час! И страшный зверь 
    Приближается к Вифлеему, чтоб там родиться.