Жеребенок, гнедой иноходец
Робко нюхал и фыркал в ладонь, 
Прыгал в танце вертлявых коленец, 
Горячась вкусом детских погонь.

А потом были версты и мили, 
Полотно бесконечных дорог,
И шум ветра, что мы так любили,
И окрашенный красным восток.

Руки в гриву запущу – расчешу.
Бархат губ освобожу от оков.
«Друг, спасибо тебе» прошепчу, 
Смою пену с горячих боков.

Годы шли, мышцы силой бугрились.
Крепли ноги, и ширилась грудь.
И в единое соединились:
Наши рок и судьба, наш путь.

Мы разили врагов и топтали,
Грызли глотки, рубили с плеча.
Мы так часто друг друга спасали
Силой веры, копыт и меча.

Руки в гриву запущу – расчешу.
Бархат губ освобожу от оков.
Раны страшные залечу, 
Но не смыть эти шрамы с боков.

Кони ржали, кричали люди.
Лязг подков, грохот кованых лат.
Эту битву уже не забудет,
Кто живым встретит алый закат.

Иноходец хромал и хрипел,
Кровь смешалась его и моя,
Но он бросить меня не посмел
На страшном пиру воронья.

Руки в гриву запущу – расчешу.
Поцелую хладеющий лоб.
Солью слез его орошу, 
Отпуская в последний галоп.