В 113-ой Натаха на Христово Рождество 
Взбеленилася деваха ни с того и ни с сего, 
То ль соскучилась по маме, то ли крыша потекла: 
Взобралась на стол с ногами и разделась догола. 

Вся охрана посбежалась и столпилась у глазка, 
А Натаха распалялась на забаву всем зека. 
Танцевала, да так ловко, что старшой ей стал грозить: 
"Эй! - орет, - А ну, веревка! Хватит булками крутить!"

Нет, спросить бы что случилось? Ну ни сердца, ни души! 
Тут и ключница явилась, местный в юбке Чан Кайши, 
Рот скривила, хмурит брови, мол: "Да не на что смотреть!" 
Клок волос, полкружки крови, и костей мешок на треть. 

И кричит: "Одень рубаху! Не позорь тюрьму, а то..." 
А в ответ: "Пошла ты! Не одену ни за что!" 
Разошлася, ну умора! Пяткой по столу лупя: 
"Вызывайте прокурора, Я сегодня вне себя!" 

Тут сосед наш Сенька Пряник, прощалыга, плут и вор: 
"Выводи, - кричит, - начальник, Я и буду прокурор!" 
Но и вору был стоп в гору, средь жулья начался спор: 
Так какого ж прокурора, если вор не прокурор?! 

Вся тюрьма взялась за чашки, стук да грохот, вой да плач; 
Буц-команда рвет подтяжки, во главе - дежурный врач. 
Вон они, держись, неволя! Лезь под нары, стос гаси. 
"Кто тут властью недоволен? Ну ага. Еще спроси!" 

Наконец-то будет страху, глухо щелкает запор, 
И несчастную Натаху волокут на коридор; 
Рвется девка, стонет больно, и в глаза плюет врачу: 
"Я не властью недовольна, Я морожено хочу!" 

Врач был дока тертый, ушлый, не таких видал за жизнь; 
В общем, дальше было скучно: посмеялись, разошлись. 
Эх, тюрьма, то ль разрыдаться, то ль повеситься с тоски, 
Никого сегодня в карцер, никого под молотки. 
Никого сегодня в карцер, никого под молотки...