В торговой лавке продают гвоздику.
Как уязвлён её не прочный дух!
Прошу потачки! Щедрую копилку
трясу. Предмет, на счастье, востроух!
Сошлюсь к растеньям, что растут в развилке.
Но садовод неразговорчив, сух.
Куда он денет множество наложниц?
Удел гвоздики выстоять, пробыть:
покамест лезвие садовых ножниц
легко и просто жизнь не сократит.
Пусть тешит нюх и никогда не вянет.
О, сколько тайн содержит этот лик!
Живей, чем пёс лежащий на диване.
Даваться диву почерк не отвык.
Провидит смысл таланта быть незримей
воды в стакане, сонной ночи Зевс.
Но вот она летит в ведро с корзины.
Уже ль погибнет и воскреснет здесь.
Столетье, вижу, не гуманно к прочим.
Гвоздики смерть, людей, не осенил.
На чём зрачок сейчас сосредоточен,
не вижу. Кто её любил, ценил –
не пережил. И смерть опередил.
Зевс огорчился, по лицу, не очень.
Сырому слову тут не до гвоздики.
Стакан дичает. Жадничает кран.
Холите, тешьте или пригрозите,
иль выбросьте, не допуская брань.
Оборони от этой жизни длинной,
не дай мне видеть смерть твоих сестёр.
Ты, как ребёнок, лишь в одном повинный,
что не в своё был время урождён.
Кого заманишь барышня-гвоздика?
Кого возьмешь ты в жертву в свой капкан?
Чего ждала от Родины великой? –
не отвечай. Налью воды в стакан. 

2003