я вскрыл свои вены, 
а там моря с океанами плещут,
я не замечу пролетевший год, и два, столетие. 
и всё по-старому, и каждый день,
и снова, ком по горлу, бьющий сильно холод.
внутри, естественно.
а нынче ночью я приходил к тебе, 
тебя, ты знаешь, не было и дома, 
и дома твоего не было в городе, 
и города не было нигде на земле. 

я забываю как меня зовут, 
я забываю где живу, скорее, я повёрнут,
но не суть, я обещаю больше не звонить,
и не писать, и не рыдать по телефону.
я всё пытался ведь найти ту дверь 
в твою же комнату.
но комнаты той не было в квартире,
квартиры не было том в доме,
а дома старого же не было и в городе,
а города не было нигде на земле.
земли не было даже в пространстве,
лишь чёрная плёнка космоса
заполняла изнутри мои лёгкие,
ну а звёзды кололи до крови,
и съедали мне всё.
в пучине безответности я горел,
хотя холодные плечи меня грели
не хуже сгнивших батарей,
в дождливый день, и как ни странно, летом,
всё закрывался я один, хотя в квартире 
никого подавно не было. 
сгнивал я в соло до костей, потом проспался
жалел, что снова я живей живых. 
и, ты, порою, знаешь, 
думаю о наших детях. 
я так же рвусь, как рвутся шрамы
на правой кисти и на левой.
твои от лезвий шрамы и отметины.