Мой роман
Кто любит прачку, кто любит маркизу,
    У каждого свой дурман,—
А я люблю консьержкину Лизу,
    У нас — осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,—
    Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
    Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
    Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
    И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
    Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
    Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
    Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
    Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
    И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
    И в каждом глазу — газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
    И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
    Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
    Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
    За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
    Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
    И стул опрокинут в углу.
 
Для ясности, после ее ухода,
    Я все-таки должен сказать,
Что Лизе — три с половиною года...
    Зачем нам правду скрывать?
 
1927