Со дня на день придёт апрель.
Реки выльются за берега.
Растекутся в лесу снега,
обнажая земную прель.

В изумрудные ткани аллеи одев,
разовьётся весна над снегом талым.
Солнце вспенится бликами на воде
и растопит теплом кристаллы.

Но едва я решу, что весна настала,
ты напишешь: "У нас метель...

Поле чистое, ровное, белое,
как нетронутая постель.
Вяз, увитый кустом-омелою,
да укрытая снегом ель —
вот и вся наша скудная зелень.
Никогда у нас до апреля
не кричат по ночам коты;
не поют ни иволги, ни скворцы;
не цветёт ни вишня, ни гиацинт".

"Тут зима у нас", — мне напишешь ты.

И пока туго стягивают пояса
несгибаемую земную ось —
мы встречаем апрели врозь.

Это значит, мне будет о чём писать, —
обо всём, что не вырвалось/сорвалось,
обо всём, что так просто не скажешь вслух,
о каких-нибудь "неизвестных двух",
о каком-нибудь "счастье, что впереди", —

до тех пор, пока я один,
до тех пор, пока ты одна.

* * *

И да будет весна!

Здесь или где-то ещё,
с нами или без нас.

Но пускай в неё будет вход воспрещён
всем, кто ждать и любить не умеет!

Пусть весна возвратится —
с первою певчей птицею
и воздушным змеем,
с рассветом ситцевым
и облачным молоком,
с бабочкой-шелкопрядом
и летящим на свет мотыльком.

С улыбкой для тех, кто рядом.
Со стихами о тех, кто далеко.